Невеста студента Певцова

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Невеста студента Певцова
(Невеста с прошлым)
Жанр бытовая драма
Режиссёр Евгений Бауэр
Автор
сценария
Александр Вознесенский
В главных
ролях
Георгий Хмара, Вера Юренева
Оператор Борис Завелев
Кинокомпании Т/д Ханжонкова
Длительность 5 частей
Страна  Российская империя
Язык русский
Год 1916

«Невеста студента Певцова» (1916) — немой художественный фильм Евгения Бауэра. Премьера состоялась 26 января 1916 года[1]. Фильм не сохранился.

Другие названия фильма — «Пробуждение», «Несчастная любовь студента», «Невеста с прошлым»[1].

Сюжет[править | править код]

По жанру фильм является «бытовой драмой из студенческой и помещичьей жизни»[1]. Фильм снят по пьесе А. Вознесенского с претензией на социальную проблематику, но, по мнению некоторых киноведов, представляющей собой банальную мелодраму о «несчастной любви бедного студента» к «невесте с прошлым»[2]. Сюжет описан в журнале Сине-фоно (1916, № 19–20)[3].

К студенту Сельскохозяйственного института Василию Певцову неожиданно приехал из провинции его отец, небогатый овдовевший чиновник. В Москве он встретил приятеля помещика Дунаева, приехавшего забрать на праздники свою дочь-курсистку Катю. Дунаев приглашает Певцовых в гости. Студент Певцов влюбляется в Катю Дунаеву.

Катя получает телеграмму и уезжает в Москву на два дня к якобы заболевшей подруге. После её возвращения Василий просит девушку стать его женой. Катя признаётся, что ездила не к подруге. Около года она является содержанкой богатого студента Крындина, который знает её под вымышленным именем Мариэтт.

Певцов не отказывается от невесты, но и Крындин не хочет отпускать свою Мариэтт. Крындин едет к отцу Кати и рассказывает обо всём. Певцова он характеризует как авантюриста, которого даже позор невесты не останавливает от погони за её приданым. Потрясённый отец выгоняет Катю вместе с женихом из имения.

В ресторане Катю оскорбляет инженер, принимающий её за прежнюю Мариэтт, подругу Крындина. Отец Певцова, узнав из письма Дунаева, о происшедшем, памятью покойной матери заклинает Васю не жениться. Певцов не выдерживает и два дня бродит в сомнениях по городу, не встречаясь с невестой. Катя страдает и совершает самоубийство.

В ролях[править | править код]

Актёр Роль
Григорий Хмара студент Василий Певцов студент Василий Певцов
Александр Херувимов его отец его отец
Вера Юренева Катя Дунаева, курсистка Катя Дунаева, курсистка
Арсений Бибиков помещик Дунаев, отец Кати помещик Дунаев, отец Кати
Витольд Полонский Крындин, богатый однокурсник Певцова Крындин, богатый однокурсник Певцова
Н. Бронич Нина Вознесенская, товарка Кати по курсам Нина Вознесенская, товарка Кати по курсам

Критика[править | править код]

Известный критик В. Туркин в журнале «Пегас» назвал фильм в числе лент, которые «могут выдержать какое угодно сравнение, и даже научить кой-чему новому иностранных фабрикантов лент»[4][5]. Он относил эту бытовую драму к числу лучших фильмов режиссёра Бауэра[6].

Сценарист А. Вознесенский неодобрительно отзывался о работе режиссёра, по требованию которого несколько часов искали устраивающие его канделябры с эмалью, однако бедного по сценарию студента (это было важно по идее пьесы) начали снимать в дорогом сюртуке[7][6]. «Моему авторскому вмешательству, — писал он, — понадобился максимум энергии, чтобы предотвратить художественную катастрофу и отложить съёмку»[8][6].

Советский критик Е. С. Громов приводил достаточно пространную цитату описания одной из съёмок фильма «Невеста студента Певцова» склонного к теоретическим обобщениям А. Вознесенского:

«Первая сцена для съёмки назначена была в 10 часов утра. Промаялись до 2 часов дня — всё ещё не начинают. Спрашиваю, в чём дело? Бауэр не хочет ставить в зале помещичьего дома тех канделябров, которые ему привезли. Требуют каких-то других, с эмалью. Рыщут по городу в поисках таких именно канделябров… В половине четвертого приглашают в павильон… Вызывают из уборной Хмару, артиста, игравшего студента Певцова. Он выходит — и я чувствую себя близким к обмороку; бедный рубашечный студент (это было очень важно по идее пьесы) выходит в отлично скроенном сюртуке на белой подкладке. В чём дело? — Это ничего, отвечает Бауэр… Моему авторскому вмешательству понадобился максимум энергии, чтобы предотвратить художественную катастрофу и отложить съёмку… В то время как вся идеологическая структура пьесы строилась на противоположении двух образов — студента рубашечного (Хмара) и студента-белоподкладочника (Полонский), — режиссёр, задержавший исполнителей и рабочих на много часов, чтобы найти какие-то канделябры с эмалью, не мог разыскать простую тужурку… Таково было обычное невнимание режиссёра не только к изощренным деталям человеческой психики на экране, но даже к примитивным признакам образа…»[7][9].

Эта цитата положила начало советской киноведческой традиции рассматривать Бауэра как декоративиста-формалиста[8][10]. «Вознесенский начал, подхватили другие, — досадовала киновед И. Гращенкова, — и потянулись долгие десятилетия непонимания существа и значимости вклада Евгения Бауэра в русское и европейское киноискусство» [11]. Тот же Громов почти полвека спустя отвечал Воскресенскому, что «он усматривал один лишь снобизм и эстетизм там, где рождалась новая эстетика».

Сегодня мы не в состоянии судить о мотивах, побуждавших режиссёра заботиться только о канделябрах, а не о тужурке. Но аффектированные возмущения Вознесенского нам не кажутся особенно серьёзными. Никакого глубокого «идеологического» содержания в его пьесе, по которой он написал сценарий, не было. Это банальнейшая, приправленная либеральной фразеологией мелодрама о «несчастной любви бедного студента» к «невесте с прошлым». Страсти и чувства героев вычурны и пусты. И, возможно, было гораздо честнее и логичнее превратить героя в небогатого белоподкладочника, чем оставлять его бедным демократом. А канделябры были действительно важны… Эстетика выразительно снятой вещи, которая на экране смеялась, говорила, страдала, то есть делала то же самое, что и актёр, иногда даже лучше[2].

Евгению Громову вторила киновед Нея Зоркая:

«Ходили рассказы о том, как в поисках каких-то необходимых ему канделябров с эмалью он мог на несколько часов задержать съёмку. Речь идет не об исторической и музейной точности, к которым Бауэр был равнодушен... Канделябры именно такой формы и орнаментики, по-видимому, входили в задуманную постановщиком изобразительную композицию. Бауэр был адептом экранной Красоты»[12][13].

Вместе с тем игравшая в фильме актриса Вера Юренева в своих воспоминаниях высоко оценивала актёрскую и режиссёрскую работу.

Подкупающая внешность, тщательная разработка роли и глубина правдивых чувств в роли студента Певцова показали Хмару как тонкого актёра. Режиссёрскую манеру работать [над фильмом «Невеста студента Певцова»] можно определить более артистической, по сравнению с работой Чардынина. Бауэр, между прочим, ввёл музыку во время съёмок. Отличный специалист исполнял созвучные по настроению и ритму произведения лучших композиторов[14].

Примечания[править | править код]

  1. 1 2 3 Вишневский, 1945, с. 106.
  2. 1 2 Громов, 1982, с. 127.
  3. Новые ленты // Сине-фоно, 1916, № 19–20, с. 147.
  4. Пегас, 1916, № 2, с. 50.
  5. Короткий, 2009, с. 40.
  6. 1 2 3 Короткий, 2009, с. 45.
  7. 1 2 Вознесенский, 1924, с. 95—96.
  8. 1 2 Громов, 1976, с. 301.
  9. Громов, 1982, с. 126—127.
  10. Громов, 1982, с. 126.
  11. Гращенкова, 2005, с. 256.
  12. Зоркая, 1997, с. 92.
  13. Зоркая, 2005, с. 61.
  14. Юренева, 2004, с. 276.

Литература[править | править код]

  • Вознесенский А.С. Искусство кино. — Киев, 1924. — С. 95—96. — 180 с.
  • Вишневский В.Е. Художественные фильмы дореволюционной России. — М.: Госкиноиздат, 1945. — С. 106. — 194 с.
  • Громов Е.С. Декоративное мастерство Евгения Бауэра // Вопросы киноискусства: ежегодный историко-теоретический сборник. Выпуск 17. — М.: Наука, 1976. — С. 285—303. — 320 с.
  • Громов Е.С. Родословная новаторства // Искусство кино. — 1982. — № 9. — С. 113—127.
  • Зоркая Н.М. «Светопись» Евгения Бауэра // Искусство кино. — 1997. — № 10. — С. 77—93.
  • Юренева В. «Неужели действительно так было?» // Киноведческие записки. — 2004. — № 66. — С. 263—280.
  • Гращенкова И.Н. Кино Серебряного века. Русский кинематограф 10-х годов и Кинематограф Русского послеоктябрьского зарубежья 20-х годов. — М., 2005. — С. 256. — 432 с.
  • Зоркая Н.М. История советского кино. — СПб.: Алетейя, 2005. — С. 61. — 544 с.
  • Короткий В.М. Операторы и режиссёры русского игрового кино. 1897—1921. — М.: НИИ киноискусства, 2009. — С. 40, 45. — 430 с.