Крестовская, Мария Всеволодовна

Запрос «Крестовская» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями Крестовский и Картавцева.

Мария Всеволодовна Крестовская
Дата рождения	30 ноября (12 декабря) 1862(1862-12-12)
Место рождения	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти	24 июня (7 июля) 1910(1910-07-07) (47 лет)
Место смерти	Метсякюля
Гражданство	Российская империя
Род деятельности	прозаик
Произведения в Викитеке

Мари́я Все́володовна Кресто́вская (по мужу Картавцева; 30 ноября [12 декабря] 1862, Санкт-Петербург, Российская империя — 24 июня [7 июля] 1910, Метсякюля, Великое княжество Финляндское, Российская империя) — русская романистка, дочь В. В. Крестовского.

Муж — Евгений Эпафродитович Картавцев, экономист, промышленник, банкир.

Была дружна с Т. Л. Щепкиной-Куперник.

Портрет Крестовской И. Репина

Биография

Готовила себя к сцене и с успехом играла в частных театрах. На литературное поприще выступила в 1886—1887, поместив в «Русском вестнике»:

• «Уголки театрального мира»
  • очерк «Иса» (1885)
  • очерк «Лёля» (1885)
• «Ранние Грозы» (1886) — повесть
• «Испытание»
• «Вне жизни»,
• «Сын» (1893)
• «Исповедь Мытищева» (1901) и др.

С конца 1880-х гг. чаще всего помещала свои произведения в «Вестнике Европы» («Артистка») и в «Северном вестнике» («Женская жизнь»). Отдельно вышли романы «Артистка» и повести (два изд. 1889 и 1892 гг.).

Три портрета, находившиеся у Крестовской, могли бы характеризовать всю историю её жизни: прелестная акварель Крамского — изящная, одухотворенная голова М. В., — начало; репинский портрет — свежий, наивный, несложный — середина, расцвет всех возможностей… и портрет Хейлика — жуткий конец.

Незадолго до смерти

Случай с Шаляпиным

В последний год ее жизни муж перевез её из прежней квартиры на Кирочной за два дома — в особняк Икскуль, уступившей им весь нижний этаж. Он это сделал для того, чтобы она не была одна, в то время когда он уезжал по делам, а всегда оставалась под надзором умных глаз В. И., умевших так тепло смотреть на неё.

Как-то у В. И. был большой вечер. Приглашения на него рвал Петербург: давали отрывки из запрещенной пьесы Мережковского «Павел I». Крестовская, которая давно уже не вставала с постели, решила быть на этом вечере. В конце концов, это было почти в её квартире — стоило подняться на несколько ступеней…

 — Столько-то шагов я могу сделать! — умоляла она доктора.

Доктор и близкие не решались отказать ей в этом желании. Она оделась. Было ужасное впечатление: словно мы обряжаем покойницу. Лёгкое белое платье висело на ней, как на скелете. Она набросила на себя белую кружевную шаль, чтобы скрыть худобу, тронула румянами щеки: глаза горели неестественным голубым блеском. Ей страстно хотелось на минуту обмануть себя, на минуту уйти в живую жизнь, к живым людям… Мой муж подал ей руку, и не столько повёл, сколько понёс её в зал: да в ней почти не было веса. Её усадили в кресло. Знакомые делали вид, что не удивляются её появлению, незнакомые — со страхом смотрели на этот призрак женщины, отгонявший праздничное настроение. Многие не знали, что она живёт здесь же, и недоумевали, как это могли умирающую привезти на праздник…

Среди элегантных туалетов, фраков, мундиров выделялась богатырская фигура Шаляпина. Он был что-то не в духе и довольно небрежно отвечал на приветствия и комплименты. Крестовской страстно захотелось его послушать. Она потребовала, чтобы ей его представили, и с прежней своей горячностью стала просить его тут же что-нибудь спеть. Шаляпин был неприятно поражён. Он не знал, кто она и что она. К сожалению, ни баронессы, ни меня не было тут: мы подоспели только тогда, когда инцидент уже разыгрался. Он вежливо, но твёрдо отказал. Она продолжала настаивать. Он со скрытым раздражением, но ещё улыбаясь, сказал:

-- Разрешите мне хоть на этот раз быть просто гостем.

-- Но если я прошу вас. Я должна вас услышать.

-- Разрешите мне прислать вам билет на мой концерт.

Она вспыхнула:

-- Я думала, что вы простой и милый, а вы римский сенатор какой-то!

Муж рассказывал мне, что этот "римский сенатор" почему-то особенно взбесил Шаляпина, и он наотрез отказал. Тогда у нее вырвался малодушный вопль:

-- Но поймите! Я могу не дожить до вашего концерта!

Но на Шаляпина уже "накатило", и он ответил ей так резко, что муж поспешил его увести. Он рассказывал мне потом, что Шаляпин возмущался и на его объяснения отвечал:

-- Если бы я для всех умирающих пел, -- у меня давно бы голоса не хватило!

Натянутые нервы М.В. не выдержали: с ней сделалась истерика. Подоспела хозяйка, прибежала я -- мы увели рыдающую М.В. Этот эпизод, сам по себе незначительный, страшно подействовал на Крестовскую. Несчастная потянулась к людям, к жизни -- и на её последнюю просьбу жизнь ответила грубым отказом. Она с трудом перенесла это, и у нее осталось впечатление ненужной жестокости. Я думаю, Шаляпин не отдавал себе отчёта в полном значении этого факта, -- иначе он, верно, не так бы отнёсся к ней. На всех присутствовавших эта сцена произвела тяжёлое впечатление.

После её смерти в «Вестнике Европы» (1912 год, в номерах Х и XI) опубликованы отрывки её воспоминаний.

Её «Дневник» (хранится в ЦГАЛИ) не был опубликован, по крайней мере, до 1991 года.

Имя Марии Крестовской упоминается в книге «Дорога уходит вдаль» Александры Бруштейн.

Мариоки

Дом Крестовской (сгорел в 1991 году). Архитектор И. А. Фомин.

Имение Мариоки находилось в Метсякюля и было названо мужем в честь Марии Всеволодовны. Стараниями семьи имение было превращено в цветущий сад. После смерти жены Евгений Эпафродитович Картавцев воздвиг в имении, рядом с могилой жены, церковь «Всех скорбящих Радости» (архитектор И. А. Фомин). Позже на могиле был установлен памятник работы В. В. Лишева. Также около церкви был похоронен Леонид Андреев (сейчас на Волковом кладбище).

Адрес в Санкт-Петербурге

1897 — Кирочная улица, д. 12

Библиография

• Григорьева Н. Хозяйка Мариоки // Нева. — 2003. — N 6. — С. 239—242