Эта статья входит в число хороших статей

Встреча над Тускаророй

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Встреча над Тускаророй
Обложка сборника «Пять румбов», в котором рассказ занимает первую позицию
Обложка сборника «Пять румбов», в котором рассказ занимает первую позицию
Жанр научная фантастика
Автор Иван Ефремов
Дата написания 1942
Дата первой публикации 1944
Издательство Молодая гвардия
Цикл Рассказы о необыкновенном
Следующее Озеро горных духов

«Встре́ча над Тускаро́рой» — рассказ И. А. Ефремова, написанный в ранний период его творчества; литературный дебют писателя. Опубликован в 1944 году в журнале «Краснофлотец» (№ 2. С. 37—43), в дальнейшем многократно переиздавался. Занимал первое место в сборнике «Пять румбов» (1944), все тексты в котором были связаны обрамляющим сюжетом.

Сюжет включает два эпизода, каждый продолжительностью около суток, разделённых по времени повествования примерно полугодом. В 1926 году пароход «Коминтерн», следуя из Петропавловска-Камчатского в Хакодате (над Тускарорской впадиной), наткнулся на полузатопленную шхуну некоего капитана Джессельтона, которую носило в океане 133 года; в каюте чудом сохранился его дневник. Спустя несколько месяцев главный герой, назначенный на пароход «Енисей», в Кейптауне встретил певицу Энн Джессельтон, которая пела песню о живой воде и пропавшем капитане. Связь между этими эпизодами осталась не разгаданной для главного героя и для читателя.

Основная фантастическая идея, которая лишь обозначена и не служит сюжетообразующей конструкцией, — накопление в глубоководных океанских впадинах «живой воды»[1]. Рассказ, в составе ранних сборников Ефремова, вызвал интерес советских критиков, включая Я. Рыкачёва, Б. Евгеньева, А. Палея, Л. Успенского, которые представили полярно противоположные трактовки его характеров и литературных достоинств. Вновь интерес к рассказу и вообще поэтике ранних текстов Ефремова возродился в литературоведении XXI века.

Сюжет излагается от лица Елисеева — старпома на пароходе «Коминтерн» — и сводится к двум эпизодам, разделённым по времени. В июле 1926 года «Коминтерн» шёл из Петропавловска в Хакодате. Во время сильного шторма, находясь над Тускарорской впадиной, судно врезалось в давно брошенный парусник, который удерживался на плаву только грузом пробки в трюмах. Это оказалась «Святая Анна», исчезнувшая за 133 года до этого. С борта подняты три ящика, в одном из которых хлам, во втором — секстант, а в третьем — оловянная банка, в которой чудом сохранились дневники капитана Джессельтона, посвятившего жизнь исследованию океанских впадин. Он был убеждён, что вода, добытая с самой глубины, должна отличаться особыми свойствами, и, действительно, она была способна залечивать раны. Однако капитану некому было сообщить о своём открытии: судно потерпело крушение. Команда «Коминтерна» взорвала остатки «Святой Анны», чтобы продолжать движение. Много месяцев спустя, когда Елисеева перевели на транспорт «Енисей», по пути в Ленинград команда сделала остановку в Кейптауне. В портовом кабачке старпом встретил певицу Энн Джессельтон, которая пела песню о живой воде и пропавшем капитане, однако отказалась поведать свою тайну русскому моряку. На родине никто не принял рассказа Елисеева всерьёз[2].

История создания и публикации

[править | править код]
Иван Ефремов во время экспедиции в Гоби. Фото 1949 года[3]

Иван Антонович Ефремов обратился к литературному творчеству во время эвакуации в Среднюю Азию в 1942—1943 годах, где перенёс тяжёлое заболевание. Вынужденный досуг в Алма-Ате заполнялся, кроме прочего, писательской работой. Первые семь рассказов, датированные 1942 годом, были выстроены в соответствии с авторской концепцией; сам Ефремов вспоминал, что идея семи рассказов появилась из-за «семи самодельных лампочек», которыми он освещался по ночам[4]. По мнению Е. Мызниковой, раннему творчеству писателя-учёного был присущ «блуждающий, или дрейфующий замысел»[5]. Первые семь рассказов были самим автором объединены в цикл «Семь румбов». Впрочем, при работе с издательством рассказ «Эллинский секрет» был отвергнут редактором как «мистический», а рассказ «Сумасшедший танк» так и не был завершён, хотя его важнейшая сюжетообразующая конструкция (палеолитические изображения африканской фауны) была использована в тексте «Гольца подлунного». При первой публикации «Встречи над Тускаророй» в ленинградском журнале «Краснофлотец» в 1944 году, он был снабжён подзаголовком «Румб первый» (вторым и третьим были «Озеро горных духов» и «Катти Сарк»). В книжном издании 1944 года в силу описанных причин сборник вышел под названием «Пять румбов» — и это было первое книжное издание произведений И. Ефремова. Тексты оказались объединены классическим композиционно-повествовательным ходом — встречей группы заинтересованных слушателей и рассказчиков: в Москве после очередного налёта фашистской авиации у капитана дальнего плавания собираются его приятели и обмениваются самыми необычными происшествиями в своей жизни. Сборник «Встреча над Тускаророй», вышедший в том же 1944 году, включал шесть рассказов (дополнительно «Атолл Факаофо»), объединённых морской тематикой. В 1946 году вышел перевод нескольких рассказов на английский язык («A meeting over Tuscarora»[6]). Больше первые издания сборников не перепечатывались, а при последующих изданиях рассказов, например, в «Гольце подлунном», остались рудиментарные отсылки к «румбам» и вечерним посиделкам, утраченным из контекста[7].

Литературно-художественные особенности

[править | править код]

Жанр и хронотоп

[править | править код]
Вид Кейптауна в 1922 году

Е. Мызникова — автор диссертации, специально посвящённой раннему творчеству И. Ефремова, полагала, что его рассказы были не только «очень робкими и неуверенными» первыми шагами в литературе, но и лабораторией поиска тематики и её художественного воплощения. Рассказы Ефремова, в основном, — это научно-популярные истории. С другой стороны, это именно научная фантастика, хотя и близкая романтическим рассказам о необычайном. Разница заключается в том, что Ефремов занимался поиском удивительного в привычных вещах, не совершая побега от реальности. Романтическая атрибутика служила усилению фантастического эффекта[8]. Е. Московкина утверждает, что в идеологическом отношении «Встреча над Тускаророй» — непрограммный рассказ. В противоположность канону фантастической литературы интереснейшая научная гипотеза остаётся без внимания учёных, не находит развития[9]. Критики неоднократно отмечали, что «невыстрелившее ружьё» — встреча Елисеева с Энн в Кейптауне — является диссонансом в повествовании. Однако, по мнению Е. Московкиной, двойная безрезультатная встреча (Тускарора стала «кладбищем» открытия капитана Джессельтона, непонятно, как он связан с Энн Джессельтон) служит передаче экзистенциального чувства опустошения и разочарования, придаёт «обаяние недоказанности, минорной романтики индивидуальной манере начинающего писателя»[10].

Своеобразием отличается хронотоп рассказа. Для творчества Ефремова характерно, что действие его произведений разворачивается в прошлом или в будущем; настоящее, и без того условное в художественном тексте, служит только отправной точкой для путешествия в прошлое. Встреча двух кораблей в условном настоящем (1926 год) необходима И. Ефремову для введения истории капитана Джессельтона и его корабля, пропавшего в 1793 году. В пространственном отношении реальность организована вертикально: приходится опускать водолаза в скафандре для осмотра полузатопленного корабля. При этом верх и низ не ассоциируются однозначно с прошлым или будущим. Несмотря на то, что сюжет в рассказе ретроспективный, символом неведомого будущего выступают морские пучины, в которых, вероятно, таится родник «живой воды», обещая великие открытия для будущего всего человечества. Условная современность связана с прошлым документально — в виде дневников Джессельтона. Пространство и время пересекаются в пространстве «ревущих сороковых»: именно в этих широтах капитан добыл пробу «живой воды» и его «Святая Анна» потерпела крушение. Вполне прозрачен намёк и на мировую войну, неотделимую от сороковых годов[11]. Е. Мызникова обратила внимание, что хронотопы «Встречи над Тускаророй» и «Олгой-Хорхоя» построены зеркально по отношению друг к другу. Шторм, погубивший парусник, разворачивается на далёком Юге, гобийская буря — в северном полушарии; Джессельтон добывает воду жизни, чудовище появляется в мёртвой в буквальном смысле пустыне; Кейптаун лежит под горой в форме полумесяца, олгой-хорхой появился на ровной, как стол, возвышенности, и т. д. Север и Юг взаимно отражаются и одно мировое начало существует неотделимо от другого[12].

Семиотические структуры научно-художественного синтеза

[править | править код]

Согласно Е. Мызниковой, в своих произведениях Ефремов осуществлял взаимодействие научного и художественного компонентов своего литературного мира не только формируя тематику рассказов, но и выстраивая комплексную связь разных уровней текста. Автор явно придавал особое значение «Встрече над Тускаророй», поставив её «румбом первым» и переиздавая в различных комбинациях и впоследствии, причём в первом издании название связывало самые разные по содержанию произведения. По мнению Е. Мызниковой, то, что первым критикам казалось избыточным (например, перечисление топонимов Кейптауна), подчинялось неким авторским закономерностям. Например, в тексте прямо и косвенно повторяется число три в разных комбинациях. В рассказе действуют три корабля: «Коминтерн», «Святая Анна», «Енисей»; со «Святой Анны» моряки сняли три ящика; брошенный парусник погиб в марте (третий месяц) и дрейфовал незамеченным 133 года; старпом получил в Кейптауне трёхдневный отпуск. Все эти комбинации названы автором прямо. На глубинном уровне та же закономерность продолжает выдерживаться: события разворачиваются в трёх местах: на «Коминтерне», в Кейптауне и в Ленинграде («Святая Анна» связывает их в единое целое). В Кейптауне Энн выходит на сцену трижды: исполнив минорные любовные песни, спев задорные куплеты, и, наконец, спела о «Святой Анне» и капитане Джессельтоне[13].

По мнению Е. Мызниковой, Ефремов сознательно выстраивал авантюрно-приключенческий сюжет (что следует из подбора лексики) на основе демонстрации столкновения настоящего с прошлым. В июле 1926 года пароход «Коминтерн» столкнулся со «Святой Анной». Пятитысячетонный пароход гружён машинами и механизмами, символизируя современность — это единственное упоминание о советских реалиях. Деревянная «Святая Анна», с грузом пробки, символизирует прошлое, фантастически долго сопротивлявшееся «времени и океану». Поскольку освободиться не удалось, капитан «Коминтерна» Бегунов поступил по-революционному: он взорвал старый парусник, и после уничтожения призрака прошлого, пароход «ожил и двинулся». Возможно, здесь было заложено противостояние атеистического и клерикального начал. «Святость» парусника подкрепляется религиозностью капитана Джессельтона, которая описана в его дневнике[14]. Е. Московкина также находила в рассказе христианский код. С её точки зрения, Джессельтон — это ефремовская инверсия «бесстрашных и преданных своему делу, неизменно уповающих на Провидение героев Жюля Верна»[15]. Имя Энн семантически отражает имя самого капитана Джессельтона: корень «Джесс», возможно, восходит к имени Иисуса, что может быть истолковано как переворачивание контекста: Анна — мать Марии — прародительница Иисуса Христа «оборачивается» певичкой Энн — возможной праправнучкой капитана Джессельтона. Его имя — Эфраим (Ефрем) — вполне возможно, намекает на фамилию писателя — Ефремов[16][17].

В кейптаунских сценах певица Энн также символизирует прошлое. Все связанные с нею эпизоды замкнуты в узком пространстве, которое подчёркивается уменьшительной лексикой: «кабачок», «бульварчик», «столбики», «садик», «песенки», «певичка». Действие происходит в кабачке, в тени аллей, ограде садика под низкими кронами деревьев; освещение в этих сценах искусственное. Всё это противостоит первой части рассказа, события которой помещены в океанский простор. Какое отношение имеет Энн к капитану Джессельтону неизвестно; его двойником становится старпом Елисеев, которого Энн по ошибке назвала «русским капитаном», повысив в чине. По-видимому, Ефремов использовал созвучие «Джеселльтон» — «Елисеев». До этого герой-рассказчик отстранённо наблюдал за событиями; после — стал их непосредственным участником. Иными словами, в литературном отношении весь рассказ построен на приёмах отражения и совмещения. Встреча прошлого и настоящего, попытка и невозможность их соединить выражены метафорично и вместе с тем буквально (по версии Е. Мызниковой в этом контексте не случайно упоминается секстант, найденный на «Святой Анне»)[18][17].

Эволюция критического восприятия

[править | править код]

Интерес к раннему творчеству И. А. Ефремова приходился на период от начала его писательской деятельности до публикации романа «Туманность Андромеды». После 1950-х годов внимание исследователей почти полностью переключилось на его творчество в большой форме и Ефремов был забыт как автор «рассказов о необыкновенном». Авторами большинства исследований о творчестве И. Ефремова являются философы, физики, социальные психологи, историки, палеонтологи; поэтому литературоведческие исследования о его творчестве появились только после 2000-х годов[19].

Одним из первых читателей литературных опытов учёного стал А. П. Быстров с женой. В частном письме от 24 ноября 1944 года супруги давали высокую оценку «Пяти румбам» («язык… безукоризнен»)[20]. Между прочим, нашлось место для отдельного суждения по «Встрече над Тускаророй»: Гильда Юрьевна Быстрова писала, что от рассказа осталось чувство «некоторой элегической и красивой неудовлетворённости», оставляемое непретворённой мечтой[21]. Отзывы в прессе на сборники рассказов И. Ефремова появились в 1945 году. Первым был «Обзор новинок» журнала «Октябрь», из которого следует, что автор воспринимался как учёный и путешественник, а не писатель. Жанр сборников «Встреча над Тускаророй» и «Пять румбов» определяется как «фантастико-приключенческий», в котором «слишком мало необыкновенного». Главным достоинством анонимный рецензент счёл сочетание опыта путешественника, знаний учёного и беллетристического дарования Ефремова[22]. В том же году вышло две рецензии бывшего РАППовского идеолога Я. Б. Рыкачёва, который в 1920—1930-е годы расценивал фантастику как «большое зло». Рецензии на сборники И. Ефремова оказались благожелательными. Во «Встрече над Тускаророй» критик увидел преемственность и переосмысление наследия западной фантастики, что составит корень обновления отечественной литературы. Ефремов был отнесён к уэллсовской традиции, а также использовал «рецепт увлекательности, завещанный Жюль Верном, Стивенсоном и нашим Грином»[23]. Вторая рецензия касалась двух рассказов из цикла о необыкновенном, вышедших в «Новом мире». Критик отметил, что в творчестве Ефремова фантастика играет «условно-служебную роль» и впервые обратил внимание, что его «персонажи предстают читателю не как личности, а как некие категории: смелости, самоотверженности, упорства в достижении цели». В дальнейшем это станет общим местом в литературных оценках текстов Ивана Антоновича[24].

В рецензии 1946 года Б. Евгеньев — первый редактор книг Ефремова — поставил вопрос о причинах столь громкого успеха у читателей, дав следующий ответ: «первое — автор пишет о нужном и интересном, и второе — автор хорошо пишет»[25]. В противоположность Я. Рыкачёву, критик вписал рассказы Ефремова в контекст литературы приключенческого жанра (Д. Дефо, Ф. Купера, Э. По, Т. Майн Рида, Ж. Верна, Р. Стивенсона). О самом рассказе «Встреча над Тускаророй» сказано, что всё в нём исполнено «таинственной и минорной романтики»[26]. Все эти достоинства были подвергнуты в 1950 году разгромной критике С. Иванова именно за то, что не имеют аналогов в советской действительности, связаны с заграницей[27]. После начала «оттепели» тональность поменялась. Писатель А. Палей заявил, что герои рассказов И. Ефремова не бледные и схематичные, как об этом принято было говорить, а «яркие и интересные». Он же уточнил жанр ранних рассказов писателя: научно-фантастические новеллы[28]. Филолог, литературовед и критик Л. Успенский, использовал «Встречу над Тускаророй» как иллюстрацию слабых мест Ефремова — писателя. С точки зрения Льва Васильевича, в произведении ощущается диссонанс, «что-то то ли „недотянуто“ автором, то ли „перетянуто“; есть некая трудно уловимая неверность». При этом одним из самых слабых мест текста является открытие целебных свойств глубинной воды: «Выдумка, не дотянутая до ощущения своей необходимости, перестаёт служить пружиной рассказа»[29].

По мнению Е. Брандиса и И. Дмитревского, отказ Ефремова при последующих переизданиях от «декамероновского» приёма — обрамляющего сюжета, в котором изложение в каждой из новелл велось от имени бывалых людей, что «по разным румбам в жизни курс прокладывали», был глубоко закономерен. Условный сюжет был не нужен: внутреннее единство создавалось общностью темы и настроения в рассказах. Собственно, рассказ «Встреча над Тускаророй» критики назвали «очень интересным и хорошо написанным», но неудачными признаны эпизоды, действие которых разворачивается в Кейптауне. «Певица Энн Джессельтон словно сошла со страниц далеко не лучшей повести Александра Грина». Напротив, линия с поисками «живой воды» капитаном XVIII века названа «поэтическим воплощением гуманистической мысли о преемственности идей и традиций»[3].

Е. Московкина отмечала, что в критической литературе сложилось восприятие ранних рассказов И. Ефремова как «наивных», относимых к жанрово-стилистическому регистру детской литературы, или даже «придурковатой сталинской фантастики» (термин А. Гениса). С её точки зрения, раннее творчество писателя — это «опыт непрофессионального письма», своего рода «игра учёного в литератора», который ищет грань между беллетристической занимательностью фантастики и информативностью научно-­популярной документалистики. Однако именно эти тексты подготовили его большую прозу, не уступая последующим произведениям в художественной ценности[30].

  • Встреча над Тускаророй (Румб первый): [Рассказ] // Краснофлотец. — 1944. — № 2. — С. 37—43.
  • Встреча над Тускаророй (Румб первый) : Научно-фантастический рассказ: [Из цикла «Семь румбов»] // Новый мир. — 1944. — № 4—5. — С. 98—109.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Пять румбов : Рассказы о необыкновенном / Ил. И. Француза. — М. : Молодая гвардия, 1944. — С. 6—35. — 136 с.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Встреча над Тускаророй : Рассказы / Ил. В. Д. Цельмер. — М. : Военмориздат (1-я типо-лит. УВМИ), 1944. — С. 42—75. — 182 с.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Алмазная труба. — М. : Детгиз, 1954. — С. 66—93. — 208 с. — (Библиотека приключений и научной фантастики).
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Великая Дуга / Иллюстрации художника Н. Гришина. — М. : Молодая гвардия, 1956. — С. 626—654. — 744 с. — (Библиотека научной фантастики и приключений).
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Бухта радужных струй / Художник Н. И. Гришин. — М. : Сов. писатель, 1959. — С. 224—253. — 312 с.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Сердце змеи / Ил. В. Таубера. — М. : Детская литература, 1964. — С. 7—34. — 368 с. — (Библиотека приключений и научной фантастики).
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Сердце Змеи / Иллюстрации А. Иткина. — М. : Детская литература, 1970. — Т. 19. — С. 8—35. — 576 с. — (Библиотека приключений. 2-я серия).
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Сочинения в трёх томах. Том 1 / Составитель: С. Г. Жемайтис. — М. : Молодая гвардия, 1975. — Т. 1. — С. 17—42. — 512 с.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Собрание сочинений в пяти томах / Иллюстрации Р. Авотина. — М. : Молодая гвардия, 1986. — Т. 1. — С. 16—41. — 576 с.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Собрание сочинений в шести томах. — М. : Сов. писатель, 1992. — Т. 1. — С. 16—41. — 544 с. — ISBN 5-265-02735-1.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Собрание сочинений в трёх томах / иллюстрации А. Акишина. — М. : ТЕРРА - Книжный клуб, 1999. — С. 315—336. — 416 с. — ISBN 5-300-02404-X.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Антология мировой детской литературы. — М. : Аванта+, 2003. — Т. 3: Е—К. — С. 26—52. — 624 с. — ISBN 5-94623-010-7.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Звездные корабли. — М. : Эксмо, 2017. — С. 16—39. — 496 с. — (Отцы-основатели. Русское пространство). — ISBN 978-5-699-23859-0.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Малое собрание сочинений. — М. : Азбука-Аттикус, 2016. — 576 с. — ISBN 978-5-389-11498-2.
  • Встреча над Тускаророй (рассказ) // Бухта Радужных струй / иллюстрации В. Таубера, М. Рудакова. — М. : Престиж-Бук, 2017. — С. 21—52. — 656 с. — (Ретро библиотека приключений и научной фантастики). — ISBN 978-5-371-00658-5.

Примечания

[править | править код]
  1. Бритиков, 1970, с. 227.
  2. Ерёмина, Смирнов, 2013, с. 66, 232—233.
  3. 1 2 Брандис, Дмитревский, 1963, Глава третья. Приключения мысли, 2.
  4. Переписка, 2016, Письмо В. Н. Беленовскому от 25 апреля 1947 г., с. 151.
  5. Мызникова, 2012, с. 40—41.
  6. I. Efremov. A meeting over Tuscarora : and other adventure stories / translated from the Russian by M. and N. Nicholas. — L. : Hutchinson, 1946. — 124 p.
  7. Мызникова, 2012, с. 41—43.
  8. Мызникова, 2012, с. 52—53.
  9. Московкина, 2014, с. 59.
  10. Московкина, 2014, с. 60.
  11. Мызникова, 2012, с. 71—73, 75.
  12. Мызникова, 2012, с. 76—77.
  13. Мызникова, 2012, с. 89—91.
  14. Мызникова, 2012, с. 92—94.
  15. Московкина, 2014, с. 63.
  16. Мызникова, 2012, с. 99.
  17. 1 2 Московкина, 2014, с. 64.
  18. Мызникова, 2012, с. 95—96.
  19. Мызникова, 2012, с. 39.
  20. Переписка, 2016, с. 131.
  21. Переписка, 2016, с. 132.
  22. Обзор новинок (сборники И. Ефремова «Пять румбов» и «Встреча над Тускаророй») // Октябрь. — 1945. — № 5—6. — С. 261.
  23. Рыкачёв Як. Обновлённая традиция // Литературная газета. — 1945. — 10 марта. — С. 2.
  24. Мызникова, 2012, с. 57.
  25. Евгеньев, 1946, с. 197.
  26. Евгеньев, 1946, с. 199.
  27. Иванов С. Фантастика и действительность // Октябрь. — 1950. — № 1. — С. 164.
  28. Палей А. Рассказы и повести И. Ефремова // Новый мир. — 1956. — № 11. — С. 262—263.
  29. Успенский, 1957, с. 50—51.
  30. Московкина, 2019, с. 46.

Литература

[править | править код]
  • Брандис Е. П., Дмитревский В. И. Через горы времени : Очерк творчества И. Ефремова. — М.Л. : Сов. писатель. [Ленингр. отд-ние], 1963. — 220 с.
  • Бритиков А. Ф. Русский советский научно-фантастический роман : АН СССР. Ин-т рус. литературы (Пушкинский дом). — Л. : Наука. Ленингр. отд-ние, 1970. — 447 с.
  • Евгеньев Б. Рассказы о необыкновенном: рецензия на рассказы И. Ефремова // Новый мир. — 1946. — № 1—2. — С. 197—202.
  • Ерёмина О. А., Смирнов Н. Н. Иван Ефремов. — М. : Молодая гвардия, 2013. — 682 с. — (Жизнь замечательных людей; вып. 1440). — ISBN 978-5-235-03658-1.
  • Московкина Е. А. Метатекст и интертекст в ранних рассказах И. А. Ефремова // Филология и человек. — 2014. — № 2. — С. 56—68.
  • Московкина Е. А. Погружение против возвышения: специфика хронотопа ранних рассказов И. А. Ефремова // Культура и текст. — 2019. — № 3 (38). — С. 44—59.
  • Мызникова Е. А. Научно-художественный синтез в рассказах И. А. Ефремова 1940-х гг. : диссертация … кандидата филологических наук : 10.01.01 : Место защиты: Алт. гос. ун-т. — Барнаул, 2012. — 172 с.
  • Переписка Ивана Антоновича Ефремова / автор-составитель О. А. Ерёмина. — М.: Вече, 2016. — 1536 с. — ISBN 978-5-4444-4715-4.
  • Успенский Л. Лучшее — друг хорошего (Выступление на сессии литературно-критических чтений) // О литературе для детей. — 1957. — Вып. 2. — С. 40—57.