Русский: Древности Российского государства (Antiquities of Russian country), 1846—1853. Том 4. Иллюстратор — ru:Солнцев, Фёдор Григорьевич.

Снимок с заглавного листа харатейного «Изборника» 1073 г., изображающий великого князя Святослава Ярославича и его семейство

Этот древнейший памятник русской миниатюрной живописи прежде служил заглавным листом харатейного «Изборника», списанного в 1073 г., по повелению великого князя Святослава Ярославича, дьяком Иоанном. В 1817 г. он найден был в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре К.Ф. Калайдовичем. Отделенный от рукописи, он теперь хранится в московской Оружейной палате, а самый «Изборник» в Патриаршей библиотеке. Такими миниатюрами издревле украшались харатейные рукописи в Греции, Болгарии, Сербии и России; нередко самые переписчики бывали вместе и живописцами.

Сколько драгоценно сие произведение миниатюрной живописи по своей 777-летней древности, столько любопытно по изображенным на нем историческим лицам, по их костюмам и надписям; следственно, оно важно по своему отношению к русской живописи, истории, археологии и палеографии.

Представленное здесь изображение, подобно другим, находящимся в упомянутой этой рукописи, писано металлическими красками на тонком белом пергаменте, коего часть оторвана на левой стороне и подклеена пергаментом. Хотя от времени несколько и стерлись краски, но очерки лица еще довольно сохранились, так что можно восстановить их в первобытном виде, кроме одного лица, совершенно почти изглаженного.

Рисунок представляет нам семейство великого князя Святослава Ярославича, внука Владимира I. Здесь мы видим великого князя, его княгиню Оду, урожденную графиню Штадскую, детей его Глеба, Олега, Давида, Романа и Ярослава. Все фигуры почти одного роста, высотой в 6 1/2 голов, кроме меньшего сына Святославова Ярослава, еще младенца, у которого правая рука положена на грудь, а левая поднята вверх. По сторонам Святослава и Глеба изображены два зверя с поднятыми ушами и крыльями, похожие на драконов. Шесть фигур ясно видны, седьмая едва заметна. В лицах нет того единообразия, какое, по большей части, встречается на иконах. У Святослава и его супруги, у Глеба и Ярослава лица круглые; у первого глаза подняты кверху, по-видимому, в молитвенном положении, коему соответствуют и начертанные слова из псалма; прочие смотрят прямо или потупив взор. У Романа и Глеба лица продолговатые. Но все они изображены прямолично, и живописец, как заметно, пытался каждому из них дать особенную характеристику и внешнюю поставу. Из этого можно заключить, что эти изображения не идеальные, но портретные.

Замечательно, что волосы у Святослава на голове острижены высоко, по-норманнски. Святослав и Роман с усами, но без бороды: это не служит ли доказательством, что в древности, подобно германцам, русские брили бороду и оставляли только усы? Примеры тому найдем в отечественных летописях. Одежда на них представляет смесь русского с византийским. На Святославе низменная полукруглая шапка с наушинами, или заломом, и меховой опушкой; на молодых князьях шапки высокие, также с наушинами, наподобие татарских. Эти шапки не то же ли, что клобуки, какие нашивали великие и удельные князья даже в церкви?

На Святославе, Глебе и Ярославе род кафтанов, немного ниже колен. Это должны быть употребительные тогда фофудьи — одежда, известная у греков под именем φοφούδοτος, т.е. «носимый с поясом кафтан». О них упоминает Нестор: великий князь Владимир «повеле метати наволоки, фофудьи — людем». Сверх фофудьи у Святослава мятель, или корзна (корзн), застегнутая на правом плече запоной, так чтобы рука была свободна. Подобную одежду у русских в X веке описывает нам Ибн Фосслан, посланный от халифа Муткедира к Болгарскому царю на реку Итиль, или Волгу. По его словам, «у Руссов мущина носит одежду грубой работы, коею он покрывает одну сторону тела, так что одна рука остается у него свободною». По всему вероятию, это не что иное, как корзн, лангобардское и готское crosna, crusna. Он составлял верхнюю одежду. Владимир, желая защитить юного Игоря, покрыл его своим корзном; Аньбал, ключник, одел тело великого князя Андрея Юрьевича корзном. Корзн, впрочем, разнится от коца и кожуха; первый был с бармами и назывался великим коцем, другой с аламами, т.е. наплечками. Мятель, вероятно, от Mantel, был епанчей, равно как и корзн великокняжеский, с орницами, или опушками, и с подбоем. Сапоги у князей востроносые и, конечно, из сафьяна, из коего в древности делались сапоги.

Великий князь Святослав держит в руках книгу, может быть, самый «Изборник». Вообще мужской костюм князей представляет замечательное сходство с одеждой болгар, изображенных в Греческой минее.

У великой княгини голова покрыта фатой; верхнее ее платье состоит из широкого балахона с длинными рукавами; ворот у него обложен широким отложным воротником, а подол — широкой каймой. Под верхней одеждой находится нижняя с узкими рукавами и золотыми поручнями. Ее костюм вообще сходен с византийским XI столетия, какой виден на Марии, супруге императора Никифора Вотаниата. Из Греции, связанной с Русью религиозными и политическими сношениями, русские получали паволоки, повязки, пояса (πρανδία) и узорочья.

Наконец, к чертам лиц художник присоединил и начертания их имен, наведенные золотом: имена сии, писанные уставом, читаются с левой стороны в следующем порядке: Гълѣбъ, Ольгъ, Давидъ, Романъ и Ѧрославъ, Кнѧгынѧ (без имени), Свѧтославъ.

Над сими именами написаны золотом следующие слова из Псалма LIII, по-видимому, происходящие от лица великого князя: Желанїе сердца моего, Господи, не прѣзъри, нъ прїими ны бьса ѝ помилѹй ны. Это древнейшее изображение, рассматриваемое в отношении к художеству, представляет нам один из первых опытов портретного искусства и образчик русского народного пошиба в живописи. Стиль его не принадлежит к иконному, греческому, который в XI веке был господствующим в России, потому что в фигурах нет типической очертательности иконописи, но в лицевом и доличном видно выражение народности с ее местными особенностями. Хотя этот рисунок есть опыт младенчествующего искусства, но он замечателен по самодеятельности художника, который, не подчиняясь типическим формам византийского иконного стиля, писал с натуры.

Если принять в соображение, что имя Святослава в «Изборнике» написано на выскобленной строке и что в позднейшем списке его, найденном в Кирилло-Белозерском монастыре, вместо имени Святослава стоит имя Болгарского царя Симеона, то придем к заключению, что приложенная здесь русская миниатюра присоединена была к болгарскому списку.