Обсуждение:Адъютант его превосходительства

Untitled

а статья о хеллоуине :)--Fedyq 22:28, 6 января 2006 (UTC)

http://1k.com.ua/69/details/13/1 типа статья о фильме, но не знаю, насколько а этот и )) --Ликка 00:15, 2 марта 2009 (UTC)

а статья о хеллоуине :)--Fedyq 22:28, 6 января 2006 (UTC)

http://1k.com.ua/69/details/13/1 типа статья о фильме, но не знаю, насколько а этот и )) --Ликка 00:15, 2 марта 2009 (UTC)

---

Выношу сюда этот раздел, так как спорам в статье совершенно не место. — Wolliger Mensch 11:34, 3 сентября 2009 (UTC)

Возможные ляпы

• В 4-й серии Кольцов «застукивает» Микки в потайной комнате, откуда он подслушивал разговоры в кабинете Ковалевского. Несмотря на то, что Кольцов знает о «сверхслышимости» в этом месте, он разговаривает с Микки в полный голос — практически кричит на него, не боясь, что его услышат у Ковалевского. Тем не менее, у Ковалевского ничего не слышат: похоже, что «связь» в этом месте загадочным образом «работала» строго в одном направлении.
  • Это не ляп. — В первой серии было показано, что в кабинете дырка была в самом углу у пола. В чулане слышимость была хорошая лишь потому, что в чулане было тихо, и чулан был маленький по размеру. В кабинете Ковалевского, конечно, тоже можно было услышать, как в чулане кто-то говорит, но для этого нужно было знать, что там чулан, и что там кто-то говорит, — подойти к углу с дыркой и прислушиваться. Кольцов в чулане всегда подслушивал молча, а когда он застал там Микки, в кабинете было много народу, и было шумно, — ничего удивительного, что при всех вышеописанных условиях никто не слышал в кабинете, как Кольцов отчитывал Микки. — Wolliger Mensch 09:29, 3 апреля 2011 (UTC)

• Бандит Мирон Осадчий перешёл на службу к Щукину. Но в его подразделении работал ротмистр Волин, а тюрьмой руководил поручик, в последствии штабс-капитан Дудицкий. Странно, что они не заметили бывшего бандита или забыли, как он над ними измывался (в частности, выкинул Юру из поезда и де-факто повинен в смерти жены полковника Львова).
  • Это не ляп. Щукин прекрасно знал, что Мирон был ангеловцем, и не хотел с ним связываться, что было показано в одной из серий. Однако Осипов убедил Щукина, что Мирон лучший кандидат на роль связного. — Wolliger Mensch 09:29, 3 апреля 2011 (UTC)

• Главный герой Кольцов звонит градоначальнику в присутствии как минимум Микки и двух офицеров. Но когда градоначальник является в приемную и спрашивает, кто звонил, капитан Кольцов говорит, что не знает. Открыто врёт при свидетелях? Опасный трюк для разведчика. [В то же время, когда градоначальник появляется в приемной, в кадре нет никого, кроме Кольцова]

• В середине четвертой серии генерал торжественно сообщает союзникам, что его армия взяла Киев. Позже Владимир Зенонович упоминает об этом в разговоре с Кольцовым. Однако в пятой серии штаб Красной армии находится в Киеве. Когда же они успели его отбить? [Штаб Красной армии в 5-ой серии передислоцировался в Новозыбков.]

• Контрразведка внимательно проверяла Кольцова, в том числе опрашивала нескольких его однополчан по румынскому фронту, посылала подставную «мать». Но не догадалась узнать, есть ли у начальника Сызрань-Рязанской железной дороги сын, как его зовут, где он служит и т. д.
  • Полковник Львов знал начальника Сызрань-Рязанской железной дороги. И встреча с его «сыном» не вызвала у Львова никакого подозрения. Кроме того, в ЧК тоже, наверное, выяснили, есть ли у этого начальника сын и т. д. — Wolliger Mensch 09:29, 3 апреля 2011 (UTC)

• В разговоре с Юрой фельдфебель-тюремщик сообщает, что опасных преступников помещают в барак. Там он и находит чекиста Семена, который шел с донесением. А почему туда поместили пленного рядового Сиротина? [Потому, что он пленный красноармеец и подлежит расстрелу]. Который потом вдруг оказывается в общей камере и выходит под видом железнодорожника?
  • Потому что начальник тюрьмы его пожалел, — сначала записал рядовым, а потом поместил к простым арестантам, а потом и вовсе отпустил. — Wolliger Mensch 09:29, 3 апреля 2011 (UTC)

• Кольцову удается убедить Юру в правоте большевиков. Но ведь отец мальчика погиб на фронте в боях с Красной армией. Вряд ли он смог бы так легко простить убийц отца. [При этом его самого пытались убить, его тетю пытали, а затем убили, знакомого дядю Семена пытали в его присутствии белые]

• Генерал и полковник Щукин обсуждают вопрос мародерства военных. Сначала Ковалевский оправдывает такое поведение («Три дня на откуп — закон войны и право победителя»), и тут же предлагает казнить мародеров [Начальник контрразведки говорит ему, что грабежи продолжаются до сих пор] («Расстреливать!»). Для очень последовательного и рассудительного (даже в советской версии фильма) генерала крайне странный поступок. [вполне логичное поведение]

• За кадром остается сцена, когда капитан Кольцов в купе убивает капитана Осипова и похищает пакет. Солдаты охраны ничего не слышали. Неужели опытный контрразведчик даже не сопротивлялся? [Кольцов угрожал ему пистолетом. Возможно, они не услышали выстрела]

• Перед кульминационной диверсией с танками Кольцов изучает схему станции вместе с офицерами и в присутствии караульного начальника, положительно отзывается о расставленных постах, затем, выйдя на станцию, начинает ругать караульного за неправильную расстановку постов, тот даже не удивляется и бежит все менять, хотя Кольцов не является его непосредственным начальником и не имеет права приказывать, в том числе и часовым [Вполне естественная реакция - немногие даже офицеры рискнули бы перечить капитану и к тому же адъютанту командующего армией , а о том, что Кольцов хвалил организацию охраны, часовой не знал]. Хотя именно с военной точки зрения эпизод все-таки ляповатый, т.к. согласно "Устава караульной службы" часовой на посту подчиняется только начальнику караула, его помощнику и своему разводящему, ВСЕ!!!! Больше никто, никакой офицер, генерал и т.п. не имеет права командовать часовым.

• Итого: все «ляпы» либы притянуты за уши, либо вообще ни разу не ляпы. — Wolliger Mensch 09:29, 3 апреля 2011 (UTC)

• Ляп один точно есть... Во второй серии Мирон Осадчий с полковником Лебедевым идут к ювелиру Федотову за деньгами на Большую Васильковскую. А потом, когда убегают по крышам, в кадр попадает Андреевская церковь, которая находиться на Андреевском спуске, а это километрах в двух от Большой Васильковской, 12. Grifon 20:17, 19 января 2016 (UTC)
• Во время перестрелки на Большой Васильковской, Красильников после выстрела полковника Лебедева приседает у стены со словами своему напарнику "не стреляй, куда им деться". Судя по его реакции и голосу он явно ранен, но в следующей сцене в квартире ювелира Семен Красильников выглядит как ни в чем не бывало-цел и невредим....
• При первом знакомстве с генералом Кольцов говорит, что награждён орденами Святой Анны и Святого Владимира с мечами. А где же орден Святого Станислава? В России ордена (за исключением Георгия и женского Екатерины) давались в строгом порядке:

1. Святого Станислава III степени
2. Святой Анны III степени
3. Святого Станислава II степени
4. Святой Анны II степени
5. Святого Владимира IV степени…

И ещё: Владимира IV степени могли получить обладатели званий не ниже VII класса, а это — подполковник (а никак не капитан). -- Worobiew (обс.) 15:30, 28 августа 2017 (UTC) (хотя практика была такая, как пишете, но отдельные лица могли получить-статут ордена позволял; офицеры могли получить св. Владимира 4-й ст., минуя Станислава,в военное время за серьезный подвиг)

Макаров - НЕ прототип «адъютанта его превосходительства»!

Кто и на основании каких источников решил, что Макаров - это протип «адъютанта его превосходительства»? На основании псевдо-документального фильма «Адъютант его превосходительства.Личное дело»? Так вот это совершенно не так! И в ЧК он не работал!

В противовес тому, что рассказали новоявленные «историки» в этом псевдо-документальном фильме, приведу слова Игоря Болгарина, автор сценария фильма и цикла книг «Адъютант его превосходительства».

Именно слова Игоря Болгарина можно считать правдой и прошу удалить из статьи о Макарове ложную информацию.

В восьмой книге цикла «Мертвые сраму не имут» в главе «От автора» он рассказывает о предыстории создания фильма, сценарий которого он написал в соавторстве с Георгием Леонидовичем Северским, о дальнейшем появлении псевдо-прототипа в лице Макарова и "документального вранья" в последующем "документальном фильме".

Цитата о предыстории появления книг и фильма:

Прежде всего мне хотелось бы повиниться перед читателями первого полного издания романа «Адъютант его превосходительства». Выпущенный издательством «Вече», он содержал семь книг, хотя изначально, по замыслу, должен быть в восьми. Работая над седьмой книгой, я начал терять зрение. По этой причине седьмая книга была написана второпях. Восьмую книгу я написать не успел. Многое из задуманного осталось только в памяти.

После того как семитомник был издан, я получил среди хороших отзывов и упреки в том, что многие сюжетные линии не завершены: потерялась сюжетная линия Юры Львова, невнятно закончена линия Кольцов – Таня. Спрашивали, каким образом Таня вдруг оказалась в Москве? Много у читателей возникло и других вопросов.

После того как врачи вернули мне зрение, я решил восстановить все прежде задуманное. Издательство меня поддержало. Таким образом, седьмая книга была мною заново переработана, некоторые события я перенес в восьмую книгу. В эти две книги я вернул все то, что прежде собирался написать.

Надеюсь, прочтя эти строки, читатели меня поймут.

Теперь о самом романе. Его предыстория.

Еще когда я учился в школе, пытался писать какие-то зарисовки, рассказы. Мне это нравилось. Печатался в местной районной газете, потом в областной, херсонской.

Здесь следует сказать, что в самом начале Отечественной войны я, двенадцатилетний мальчишка, остался без родителей: мать умерла, отец с первых дней ушел на фронт. Как я выживал и выжил – особая тема. За все военные годы я встретил много добрых, сердечных людей, которые помогли мне. Даже тогда, в самые суровые дни войны, люди не очерствели. Порой отдавали последнее, помогали увечным, больным, голодным. Куда все эти качества делись сегодня? Какие злые ветры выдули их из наших сердец? В 1946 году вернувшийся с войны раненый отец отыскал меня в Днепропетровской спецшколе ВВС и забрал оттуда.

Сказал:

– Все, сын, поехали домой. Я отвоевал за тебя и за себя.

Так я не стал летчиком.

Мы жили в селе Великая Лепетиха, на Херсонщине. Отец работал по своей довоенной профессии агрономом. Был он человек грамотный, любознательный, любил историю, особенно археологию. Я учился в школе. Жили вдвоем, отец после смерти матери больше не женился.

Наш дом стоял на высоком берегу, откуда с одной стороны на многие километры был хорошо виден Днепр, плавни, с другой стороны – широкие таврические степи, где еще я застал стоящих на насыпных высоких скифских могильных курганах угрюмых каменных баб. Их сегодня там уже не увидишь, они все переселились в музеи.

Вдоль стены нашего дома лежало длинное толстое бревно, на котором вечерами усаживались крестьяне-соседи и вели неспешные разговоры о недавнем прошлом. Тогда я и узнал, что кто-то из них служил у батьки Махно и много, с упоением, вспоминал о самом Несторе Ивановиче и их военных походах и сражениях. Другой сосед воевал у белых, в конной дивизии самого генерала Барбовича. Кто-то с восторгом вспоминал генерала Слащева, главным образом о том, как генерал под музыку духового оркестра и «Марш Славянки» ходил впереди всей дивизии в атаку. Двое служили в Красной армии, один потерял ногу на излете войны, под Каховкой.

Не ругались, иногда добродушно спорили. Тогда я запомнил одну всех объединяющую мысль:

– Каждый вроде бы за свою правду воевал, а кровь одну проливали, нашу, российскую. Сколько мужиков повыбили! Мильоны! И чем кончилось? Голодом двадцать первого и еще более страшным голодом тридцать третьего.

Да, именно так и говорили: «нашу, российскую», потому что украинцы не отделяли тогда себя от России. Была одна страна, и все сообща поднимали ее из военных руин.

Эта нехитрая мысль «об одной крови» запала тогда мне в душу, а много позже она и стала проводной мыслью будущего романа «Адъютант его превосходительства».

Я много тогда услышал и узнал о Гражданской войне. И рассказы эти были до какой-то степени наглядные: «Тут у бабы Рындычкы Махно ночевал. Сам неподступный был, все больше молчал. А жинка его Галя всегда весела была, с жалобами, спорами до нее шли»… «В соседнем селе, теперь оно Первомаевкой называется, штаб махновского атамана Володина стоял. Его красные так накрыли, что он чуть ли не без штанов со своим войском бежал. Даже свою «скарбницу» забыл прихватить».

Я со своим товарищем отыскали остатки этой самой «скарбницы»: печать и штамп «повстанческого отряда Володина имени батьки Махно». В круге в центре печати, насколько помню, под черепом с костями была надпись «Воля чи смерть». Эти махновские реликвии мы передали в Херсонский краеведческий музей, их и сегодня можно там увидеть. Но при этом сохранили для себя на память их оттиски на тетрадных страницах и иногда в шутку выдавали своим друзьям справки о том, что они никогда не служили в повстанческих войсках батьки Махно.

Через наше село, рассказывали, проезжал Фрунзе, и несколько сельских парней пошли с ним воевать в Каховку, которая находится от нас в шестидесяти километрах. Домой они больше не вернулись, там, на Каховском плацдарме, и сложили свои головы.

Для меня, школьника, это были самые удивительные, овеянные романтикой уроки истории. Вот тогда мне и захотелось написать что-то об этом времени. Точнее даже, записать эти воспоминания, чтобы они не исчезли навсегда после того, как не станет моих уже пожилых соседей.

Уже нет их на свете, но многие из них остались в моей памяти, и теперь их характеры, их мысли живут в романе.

Так вот, еще о предыстории.

Насколько помню, в 1967 году на киностудии Мосфильм появился Георгий Леонидович Северский, полковник, чекист, бывший командующий партизанским движением Крыма в годы Отечественной войны. Точнее, заместитель командующего, так как командующим был назначен герой Гражданской войны Мокроусов, но его, едва гитлеровцы оккупировали Крым, из-за болезни вывезли на Большую землю, и обратно он так уже и не вернулся. Северский остался вместо него, и в сумятице войны переназначить его в командующие забыли. Так до конца войны он, командуя партизанским движением, оставался заместителем.

Северский приехал на Мосфильм с предложением создать большой телевизионный фильм о первых чекистах и разведчиках в годы Гражданской войны. Для этого прежде всего нужен был киносценарий – своеобразная пьеса, по которой кинорежиссер и большая группа его помощников снимают фильм. Я к этому времени уже окончил сценарный факультет ВГИКа и сотрудничал с Мосфильмом. Редакторы телевизионного кинообъединения познакомили меня с Северским. Я прочитал все, что привез он, и, откровенно говоря, мне это не легло на душу. Ничего живого, холодная публицистика. О чем я честно и сказал Северскому.

Северский оказался человеком настойчивым, стал часто приходить ко мне, пытался уговорить. Но я «не видел» будущего сценария и, соответственно, фильма. Казалось, все нами прочитанное в той или иной мере уже использовано в кино. Ничего свежего.

Постепенно мы с Северским сдружились. И как-то однажды он рассказал мне свою детскую, точнее ранне-юношескую, биографию: мальчишкой он остался сиротой, мать умерла, отец, белый офицер, погиб на войне. По воле судьбы его пригрели у себя чекисты, а со временем он и сам стал чекистом.

И тут меня что-то «зацепило», возможно, некая схожесть с моей юношеской судьбой. Начали фантазировать, возникали какие-то эпизоды. Стало понятно, в этом есть что-то свежее, интересное.

Я до сих пор не знаю, выдумал ли Северский мальчика Юру Львова или это на самом деле было с ним? Но в этом я увидел некие драматургические возможности, которые были мне интересны. Ненавидящий красных дворянский мальчик-сирота оказывается в стане красных. Постепенно, пройдя через целый ряд различных событий, он начинает понимать, что по-своему права и та, и другая сторона. Больше того, он случайно выясняет, что человек, который спас его в этой военной жестокой круговерти и сделал для него много добра, на самом деле вражеский разведчик, но не выдает его.

Примерно с этого началась наша с Северским работа над сценарием фильма «Адъютант его превосходительства». Все остальное пришло в процессе работы. Кстати, и название фильма тоже.

Фильм вышел на телеэкраны в 1970 году и имел у телезрителей оглушительный успех. Хочу в этой связи добрым словом упомянуть и режиссера-постановщика фильма Евгения Ташкова, с которым мы разделили успех фильма и были отмечены Государственной премией России. Тогда же на Мосфильм, на телевидение и авторам пришло много писем с просьбой, даже с требованием продолжения. Но в каких-то высоких инстанциях от этой идеи отказались.

Но к тому времени, когда нам отказали от работы над продолжением, у нас накопилось много интересного материала. И мы решили писать большой роман. В первый том вместились все события нашего пятисерийного фильма. Следом написали второй, о том, как с помощью чекистов Кольцов, приговоренный военным трибуналом к смерти, был освобожден из Севастопольской крепости. Северский много помогал мне, и поэтому я искренне считаю его своим равноправным соавтором. К сожалению, мое сотрудничество с Северским прервалось, он умер.

При написании третьего и четвертого томов у меня случайно появился соавтор, но уже после четвертого тома я с ним, совершенно не случайно, расстался.

Остальные четыре тома я писал один, и еще раз убедился, что писать в соавторстве и не быть единомышленниками – дело бессмысленное и нервозатратное. Работая над последними четырьмя томами, я был счастлив, потому что написал о том, что в той или иной степени сам пережил, перечувствовал и продумал. Если и спорил, то сам с собой, если и ошибался, то это только мои ошибки.

Далее - о Макарове и документальном фильме:

«Теперь, наверное, о самом главном, о чем я неоднократно писал в газетах, говорил с телеэкрана, но по какой-то непонятной для меня причине меня не слышали. Речь пойдет о Макарове, является ли он прототипом нашего героя Кольцова.

Да, жил в Крыму человек по фамилии Макаров. И был он адъютантом известного генерала, командующего Добровольческой армией Май-Маевского. После выхода телефильма Макаров стал повсюду выступать и говорить, что он является прототипом Кольцова, что это он был чекистом, внедренным в стан белых, и работал на красных.

Я стал расспрашивать Северского, кто такой Макаров? Северский его хорошо знал. В годы Отечественной войны он был у Северского партизаном, но в серьезных операциях не участвовал. Ничем себя не проявил, кроме как пьянством.

Северский сказал мне, что еще задолго до нашей работы Макаров пытался добиться признания его чекистом и участником Гражданской войны. При этом он ссылался на свою книгу «Адъютант генерала Май-Маевского». Действительно, в 1926 году издательство «Прибой» выпустило написанную каким-то журналистом книгу, где со слов Макарова излагались его «подвиги» во вражеском тылу. «На самом деле книжка является плохонькой беллетристикой, пронизанная духом индивидуализма и пинкертоновщины и рассчитана на мелкобуржуазные слои» (газета «Красный Крым», 11 июня 1929 года).

В том же 1929 году Крымское землячество участников Гражданской войны отмежевалось и от Макарова, и от его книжки. Вот выдержки из решения землячества: «Просить комсомольские организации изъять вышеуказанную книжку из библиотек»… «Макаров действительно являлся адъютантом генерала Май-Маевского, служившим верой и правдой белогвардейским душителям»… «Почти с первых дней советской власти в Крыму был отдан приказ, по которому Макаров должен быть расстрелян. Макаров долгое время скрывался, а затем попал под амнистию».

Это строки из решения Крымского землячества, которое подписали комиссар повстанческой армии, член подпольного обкома РКП(б) В.С. Васильев, начальник штаба партизанской армии И.Д. Папанин (да-да, тот самый, позже полярный исследователь, дважды Герой Советского Союза), командующий партизанской армией, секретарь подпольного обкома РКП(б) С.Я. Бабаханян и другие.

Отвлекаясь от качества книги Макарова, сразу скажу: в ней нет ничего, что могло бы лечь хоть каким-то одним эпизодом в наш фильм.

Но некоторые журналисты продолжали писать о том, что Макаров является прототипом Кольцова. Появились и еще два претендента на роль быть прототипом нашего героя. И тогда в декабре 1970 года мы с режиссером телефильма Евгением Ташковым были вынуждены выступить в газете «Советская культура». Приведу лишь несколько строк из нашего опубликованного «Письма в редакцию»:

«В последнее время в печати появились рецензии на наш фильм «Адъютант его превосходительства», в которых авторы пытаются отождествить героя фильма Кольцова с ныне живущим в Симферополе П.В. Макаровым… В связи с этим нам бы хотелось ответить телезрителям и читателям газет. Образ Кольцова не имеет прототипа, он собирательный. Наш герой наделен какими-то чертами, гранями характеров, какими-то поступками многих чекистов тех лет… Поэтому вызывает недоумение позиция некоторых авторов, которые категорически и безапелляционно настаивают на том, чтобы П.В. Макаров был признан прототипом Кольцова».

Дошло до того, что этой историей заинтересовался Председатель Комиссии партийного контроля ЦК КПСС А.Я. Пельше и попросил Комитет госбезопасности разобраться в этом деле. Занимался расследованием консультант нашего фильма полковник А. Коваленко. Он поднял архивы, подробно во всем разобрался. Его ответ: П.В. Макаров никогда не был чекистом, не помогал ЧК, но зато был добросовестным адъютантом генерала Май-Маевского. Известно, что в последние годы Май-Маевский страдал алкоголизмом, и Макаров постоянно участвовал в его пьяных кутежах. По этой причине мы поменяли фамилию Май-Маевского на Ковалевского. Очень уж не хотелось показывать еще одного белого генерала-алкоголика, кочевавших тогда из одного фильма в другой.

Кстати, копия отчета Коваленко Арвиду Пельше о проделанной им работе наверняка есть на Мосфильме в архивах нашего телефильма. Кто хотел знать правду, при желании мог бы с этим отчетом ознакомиться. В первую очередь я имею в виду телеканал «Россия», который уже сейчас, спустя сорок лет после выхода на экраны нашего телефильма, продолжает обвинять меня во всех смертных грехах.

Последние два года телеканал «Россия» выпустил «документальный» фильм «Адъютант его превосходительства. Личное дело» и регулярно два раза в год его показывает. Надо понимать, имеется в виду мое личное дело. В этом рукоделии ни одного слова правды. Удивительно лишь то, что в этой травле принял участие даже режиссер Ташков, который в свое время вместе со мной в прессе недвусмысленно высказался, что Макаров не имеет никакого отношения ни к Кольцову, ни к нашему фильму. Но на это у него, вероятно, были свои причины, не имеющие отношения ни к фильму, ни к Макарову.

Я написал обстоятельное письмо директору телеканала «Россия» А. Златопольскому о том, что фильм «Адъютант его превосходительства. Личное дело» весь построен на лжи. И получил ответ следующего содержания. Объяснения пространные, приведу (сохраняя стилистику) только некоторые пассажи:

«При работе над фильмом «Адъютант его превосходительства. Личное дело» авторами была проделана большая работа по сбору фактологического материала о жизни Павла Васильевича Макарова, факты биографии которого, изложенные в его автобиографической книге «Адъютант генерала Май-Маевского», были использованы при создании литературно-кинематографического образа разведчика Павла Кольцова».

Это вранье: ни один факт из придуманной Макаровым биографии не был использован в нашем фильме.

«Авторы встретились и записали интервью с режиссером фильма Евгением Ташковым…». Далее перечисляются, у кого еще авторы взяли интервью: у актеров Юрия Соломина, Александра Милокостова, Татьяны Иваницкой, журналиста И. Россоховатского, историка А. Немировского, друга Макарова Николая Дементьева, Владимира Гурковича, Михаила Михайлова… Но ни актеры, игравшие героев и героинь фильма, ни позднейшие «свидетели» в пользу П.В. Макарова, не знали, как и на каких материалах рождался сценарий и как собирались воедино образы действующих лиц. Прямых прототипов не было ни у кого, все герои суть образы собирательные. Всё это и было напечатано в декабре 1970 г. в нашем письме с Евг. Ташковым.

У И.Черновой все интервьюеры говорили то, что подтверждало ее собственную, уже бывавшую в употреблении, но отвергнутую фактами версию. Зато ни с одним человеком с противоположной точкой зрения на Макарова И.Чернова не встретилась. Случайно ли? Но в Крыму их много, тех, кто знает правду о П. Макарове.

Я помню интервью, которое брали у меня. Меня, действительно, в фильме показали, но то, что говорил им я, в фильм почему-то не вошло. Остальные, как я понимаю, говорили о том, что нужно было автору сценария Ирине Черновой, которая, как сообщается в письме: «…уже двадцать лет специализируется на журналистских расследованиях, в том числе в ведущих газетах страны, она готовила обучающие семинары по технике юридической безопасности журналистов. Так что в своих расследованиях она каждое слово подкрепляет документами и показаниями свидетелей».

Но вот ведь что странно: И. Чернова не сделала запрос о чекисте Макарове в архивы Федеральной службы безопасности и Службы внешней разведки. А это элементарно для человека, который «двадцать лет готовила обучающие семинары по технике юридической безопасности журналистов». Что ж тут забыла о своей юридической безопасности? Ведь еще в самом начале этой бессмысленной и неблагодарной работы она узнала бы, что чекиста или разведчика с фамилией Макаров в списках этих организаций не было и нет.

Существует довольно подробная книга Н. Швырева «Разведчики и нелегалы СССР и России», в ней тоже нет упоминания о «подвигах» Макарова. Наконец, издана «Энциклопедия ВЧК. 1917–1922 гг.». Но и в этой книге, вместившей тысячи фамилий, упоминания о Макарове нет. Добросовестного журналиста это должно было навести на сомнения (хотя бы на сомнения!).

Зато существуют свидетельства И.Д. Папанина и других участников Гражданской войны, которые лично знали Макарова и оставили о нем свои свидетельства. Но И.Чернова, которая двадцать лет специализируется на журналистских расследованиях, этих свидетельств почему-то не обнаружила.

Не нашла она и письмо заместителя главного редактора республиканского книжного издательства «Крым» В.Г. Алексеева секретарю ЦК ЛКСМУ Т.В. Главак о личности Россоховатского. А у меня есть копия письма. И копия решения собрания Крымского землячества участников Гражданской войны, которое проводилось в Москве, в ЦДКА 18 марта 1929 года, у меня тоже есть. На этом собрании разбиралось личное дело П. Макарова. На нем, кстати, присутствовали и Папанин, и Васильев, и Бабаханян, и Серовой, и Егерев (не самые плохие свидетели!).

Вероятно, И. Чернова так и не выяснила, за что был Макаров приговорен к расстрелу и долго прятался в горах, а спустился с гор только после объявления амнистии белогвардейцам. Я попытался во время своего интервью обо всем этом рассказать И. Черновой. Но, едва я начинал рассказывать что-то, не соответствующее сценарным планам И.Черновой и киногруппы, камера переставала работать. Не скажете почему?

И еще два «почему»? Почему И.Чернова не ознакомилась с отчетом полковника А. Коваленко председателю КПК при ЦК КПСС Арвиду Пельше по поводу Макарова? Ташков об этом отчете хорошо знал, предполагаю, что у него была его копия. В архиве-то Мосфильма она имеется.

Как говорил Жванецкий, тщательнее надо работать. Вы, журналисты, знаете (а уж тем более И. Чернова, «которая двадцать лет специализируется на журналистских расследованиях»), что в жизни, как правило, далеко не все бывает однозначным. Добросовестный журналист при работе над материалом старается выяснить различные точки зрения, узнает все, что только возможно, о своем герое.

Авторы «Личного дела», и прежде всего И. Чернова, удовлетворились одной точкой зрения на прошлое Макарова. Вторую не захотели узнать и ввели в заблуждение огромное количество наших зрителей и наших читателей. И. Чернова крупно подвела своего руководителя канала А.А. Златопольского. И Юрия Полякова – председателя жюри Ялтинского фестиваля. Иначе говоря, обманула всех. Такое вот «Личное дело»…

Прочитав отписку А. Златопольского, я понял: жаловаться некому. И.Черновой и ей подобным безоговорочно верят, их добросовестность никто не контролирует. А они имеют доступ к трибуне, то есть к телеканалу, которой обращается к миллионам телезрителей. И скоро благодаря этой лжи Макаров станет для миллионов телезрителей героем Гражданской войны: как же, прототип Кольцова!

Заканчивая работу над последним, восьмым томом романа, я вдруг подумал, что у меня ведь тоже есть трибуна, с которой я хотя бы вкратце могу изложить свою правду, добытую не второпях, а по крупицам, на протяжении многих лет. Пусть она, моя трибуна, не столь многочисленная, как телеканал, но все равно это уже не одинокий голос в пустыне.

Я не оправдываюсь, я должен в пределах своих возможностей защитить своих читателей и зрителей от лжи! Льщу себя надеждой, что хоть какая-то их часть прочтет эти строки и будет знать, что никаким документальным фильмам, какими бы призами, медалями и грамотами они ни были бы освящены, не следует доверять, если они не подтверждены добросовестно добытыми фактами.

К чему я все это написал? Я понимаю: журналисты ищут в нашей жизни героев. Они нужны всем нам как некая моральная опора, они нужны для воспитания нынешнего и будущего поколений нашей молодежи. Не нужно только лгать ради того, чтобы возвеличивать и прославлять людей, которые этого не заслуживают. Правда стоит намного дороже.»Host133 11:53, 17 апреля 2016 (UTC)

Переименование 26.06.2016

Никогда в названии этого фильма не писали "его превосходительство" с больших букв. В названии романа - тоже. Думаю, правила дипломатического протокола здесь неприменимы. --KVK2005 (обс) 16:28, 26 июня 2016 (UTC)

Сценарист Игорь Болгарин Георгий Северский

" Первый вариант сценария «Адъютанта», по словам Ташкова, был ужасен и по-графомански написан, поэтому ему пришлось полностью переписать его. Он даже не хотел указывать авторов в титрах, но Игорь Болгарин и Георгий Северский «подняли такой шум, закрутили такую интригу, что мне легче было поставить их фамилии в титры, чем вести с ними борьбу»[3]. " Ташков, Евгений Иванович--77.38.232.120 10:46, 3 августа 2019 (UTC)

Мамантов vs Мамонтов

@KVK2005: Вы удалили следующие сведения из раздела «Неточности»:

В фильме командование белых называет ген К.К. Мама́нтова (происходит от имени св. Маманта) Ма́монтовым. Между тем, известно, что искаженная фамилия генерала (Ма́монтов) была пущена в ход Троцким в целях пропаганды и применялась в таком виде исключительно в большевицкой прессе и последующей литературе советского периода.

Прошу пояснить ваши действия.

Прим.: До достижение консенсуса вернул сведения в статью (ВП:КОНС). basic (обс.) 16:11, 12 декабря 2019 (UTC)

• Я удалил следующие сведения, как не имеющие никакого значения для описания фильма. Это даже не ляп, коль скоро написание "Мамонтов" укоренилось в советской литературе задолго до появления фильма. Не вижу причин искать какой-то специальный консенсус в этом очевидном случае. — KVK2005 (обс.) 07:57, 13 декабря 2019 (UTC)

Увы, не могу с вами согласиться. Стиль речи — такая же примета времени как униформа, вооружение и т.п. Создатели фильма были обязаны это учитывать, но не учли. Поэтому обсуждаемое мнение имеет право на присутствие в статье на тех же основаниях, что и другие исторические неточности фильма. Соответственно возвращаю мнение в статью на основании (ВП:НТЗ и ВП:КОНС). Прошу не вносить изменений до достижения необходимого консенсуса. basic (обс.) 08:58, 13 декабря 2019 (UTC)

• Не можете - не надо. Просто перечитайте: при внесении в статьи о художественных произведениях информации об имеющихся в них ошибках и неточностях следует опираться на сторонние авторитетные источники, квалифицирующие описываемый эпизод как ошибку или неточность. Ошибки и неточности, которые не описаны в авторитетных источниках, скорее всего либо не являются таковыми, либо несущественны для данного произведения. Поскольку рекомых АИ не предъявлено, до достижения консенсуса удаляю сведения из статьи. — KVK2005 (обс.) 08:28, 14 декабря 2019 (UTC)

Как известно, сведения без источников подлежат немедленному удалению лишь в статьях о ныне живущих. В остальных случаях следует ставить запрос источника {{fact}}. Предлагаю действовать в соответствии с действующими правилами: вернуть сведения в статью с запросом источника. basic (обс.) 09:16, 14 декабря 2019 (UTC)

Прим: В всем разделе «Соотнесение с реальными датами» нет ни оной ссылки на источники. Позвольте спросить: отчего вашего внимания удостоилась лишь обсуждаемая правка (см. ВП:НТЗ)? basic (обс.) 09:16, 14 декабря 2019 (UTC)

• Пожалуйста, перечитайте еще раз то, что я написал. Прим.: а Вы с какой целью интересуетесь? — KVK2005 (обс.) 10:40, 16 декабря 2019 (UTC)

Взаимно приглашаю перечитать мой ответ выше. Поскольку наше обсуждение пошло по кругу, предлагаю обратиться к посреднику (ВП:КОНС). В качестве такового предлагаю участника Wulfson. basic (обс.) 11:18, 16 декабря 2019 (UTC)

• Я прочитал с первого раза, и еще раз Вам сообщаю: данная информация 1) не является ляпом создателей фильма и 2) абсолютно несущественна для описания предмета статьи. Покуда авторитетными источниками не подтверждено обратное, места ей в статье не будет. — KVK2005 (обс.) 13:21, 16 декабря 2019 (UTC)

Прототип Кольцова

В статье утверждается, что образ Кольцова не имеет прототипа, он собирательный, а вот у Ковалевского, напротив, имеется прототип - Май-Маевский. Неужели не очевидно, что если генерал Май-Маевский - прототип Ковалевского, то адъютант генерала Макаров - прототип адъютанта Кольцова, или у Май-Маевского был ещё один адъютант, некий безымянный агент ЧК? Ах да, образ Кольцова собирательный, т. е. Болгарин и Северский собрали сведения о всех чекистах, служивших адъютантами (или офицерами) в войсках Деникина, Колчака, Юденича и прочих противников большевиков, и приписали их деяния Кольцову. Интересно было бы знать их имена, особенно того из них, кто сумел пустить под откос эшелон с танками?

Автор статьи (или пассажа об образе Кольцова) ссылается на Болгарина, обширные цитаты из которого Host133 разместил в обсуждении не только этой статьи, но и статьи о Макарове Павле Васильевиче. Я уже высказал своё мнение об этих цитатах в обсуждении статьи о Макарове, повторяться не буду, но, прочитав на днях книгу Макарова «Адъютант генерала Май-Маевского» (четвёртое издание 1929 года), хочу кое-что добавить.

Болгарин пишет, что Макаров никогда не был чекистом, не помогал ЧК, хотя сам Макаров нигде не утверждает, что был чекистом, и помогал он (уже после отставки Май-Маевского) подпольному комитету в Севастополе. Ещё Болгарин безапелляционно заявляет, что в книге Макарова нет ничего, что могло бы лечь хоть каким-то одним эпизодом в фильм. Хотя я плохо помню фильм, но всё же нашёл несколько фактов, подтверждающих обратное.

И Макаров и Кольцов выдавали своего отца за начальника Сызрань-Рязанской железной дороги. И Макаров и Кольцов были награждены (по их словам) орденами Анны и Владимира. И в книге и в фильме начальником контрразведки является полковник Щукин. И если Кольцов завоёвывает сердце дочери Щукина Татьяны, то Макаров «завоёвывает сердце» Кати, дочери «известных харьковских богачей» Жмудских. Упоминаются в книге Макарова и танки, правда, Макаров не «уничтожает литерный поезд союзников с танками», он просто присутствует возле прибывшего поезда с танками, которые потом были переданы вместе с английскими инструкторами корпусу Шкуро.

Конечно, по сравнению с фантастическими подвигами Кольцова действия Макарова выглядят бледно. Ну, организовал пару пьянок у Жмудских, за приёмной дочерью которых ухаживал Май-Маевский, и одну пьянку у дроздовцев, отвлекая тем генерала от оперативной работы. Ну, поссорил командиров корпусов Кутепова и Юзефовича. Правда, его брат Владимир уничтожил часть оперативных сводок, но это было уже во время отступления белых. Вот, собственно, и всё.

Вывод можно сформулировать так: прототипом Павла Андреевича Кольцова является Макаров Павел Васильевич, но все похождения Кольцова выдуманы Болгариным и Северским.

К истории создания сценария фильма

Большинство цитат из Игоря Болгарина, размещённых Host133, не имеют никаго отношения к вопросу о прототипе Кольцова, и, главное, в них нет подробного рассказа об истории возникновения сценария фильма «Адъютант его превосходительства». Чтобы у читателя сложилось более полное представление, я решил выложить почти полностью 7 серию «сериала» (так wyradhe назвал свой цикл публикаций) «Макаров и его превосходительство» (https://wyradhe.livejournal.com/418047.html):

В 1966-1967 Макаров претерпел новое падение: на него воздвигся из зависти Георгий Северский (1909-1997), неизмеримо более крупная в Крыму фигура, партийно-партизанско-литературный босс (бывший заместитель командующего партизанскими соединениями Крыма), хорошо знавший Макарова. Был он человеком самых худых правил, совершенно лишенным даже бойко-прохиндейского обаяния Макарова. А ведь начиналось все с прямо противоположного: Северский Макарову благоволил, и около самого начала 1966 г. Крымское радио выпустило радиопередачу о Макарове, причем сам Макаров даже отношения к ней не имел, эту передачу подготовил как раз Георгий Северский с одним сотрудником Симферопольского радиокомитета. В передаче говорилось о том, как Макаров был адъютантом Май-Маевского, партизаном под Врангелем и под немцами. Материал об этой передаче был напечатан в журнале "Советское радио и телевидение" (№ 6 за 1966 год), причем там поместили и интервью с самим Макаровым, где тот хвастал совсем уж безудержно: рассказал, что в бытность его адъютантом Май-Маевского сам Врангель обратил внимание на его, Макарова, быстрое возвышение в чинах и сказал ему: «Я в Ваши годы был всего лишь подпоручиком», на что-де Макаров "встал [то есть до этого сидел] и дерзко возразил: «Но в мои годы Вы не имели Анны на темляке. А у меня, кроме нее, еще три боевых креста и два ранения»"<...> а Врангель-де в ответ рассмеялся и сказал: «Сидите, капитан, я не хотел Вас обидеть. Обещаю, что Вы еще будете генералом и комендантом нашей первопрестольной столицы Москвы» (раскопал это интервью М. Михайлов).

Между тем из "Радио - телевидения" эта история стала известна редакции уже всеукраинской пионерской газеты "Юный ленинец" и вызвала у нее интерес. В марте 1966 г. редакция договорилась с Северским (как соавтором передачи Крымского радио и знатным партизаном) о том, что он напишет на этот сюжет повесть для "Юного ленинца" (к пятидесятилетию Октября) в соавторстве с кем-либо из сотрудников газеты; на роль последнего избрали И. Росоховатского. И вот тут Северский показал свое черное нутро: он решил категорически не подпускать бойкого на перо и язык Макарова к деньгообильному всереспубликанскому куску, а полностью перевести этот кусок на себя. Поэтому Макарова он ко всему этому проекту и не пускал, а попытки самого Росоховатского выйти на Макарова безапелляционно обрывал. В частности, Северский вообще не сообщил Росоховатскому о недавних изданиях макаровских воспоминаний, а об изданиях довоенных сказал Росоховатскому так: "Бульварная книжонка, выходила в 30-е годы, затем была запрещена и изъята из обращения. У самого Макарова ее также нет". Немного позднее Северский расстарался еще больше - похоже, что именно он стал распространять слухи (на которые мне любезно указал С.В.Карпенко), что вообще-де есть подозрения и сомнения даже по вопросу о том, на какую сторону-то работал на самом деле Макаров среди партизан во время Отечественной войны - нашу или немецкую... (Учитывая, что Макаров партизанил во Вторую мировую вполне реально, - это было отнюдь не разбойничанье без особого риска, как его первое "партизанство" в 1920 году, и немцы убили в отместку его престарелую мать, этот прием был особенно замечателен). Крымский обком, в котором у Северского была сильная рука, встал на его сторону. В результате всех, кто из центра изредка пытался как-то выйти на Макарова, переадресовывали на Северского. И даже к 50-летию Октябрьской революции в 67-м Макаров был награжден лишь орденом Красной Звезды, хотя другие люди того же партизанского ранга получили и поболее вплоть до ордена Ленина.

В общем, за 1966 год Северский и Росоховатский соорудили повесть "И все-таки это было", примерно с тем же сюжетом, что был впоследствии в телесериале "Адъютант его превосходительства" (только мальчика звали Миша, а не Юра). От воспоминаний Макарова в этом сюжете практически ничего не осталось - в частности, "адъютант" в повести действительно вел подрывную работу против белых в контакте со своими, а не только собирался вести; да и сама фамилия Макарова не поминалась - в полном соответствии с курсом Северского, принятом и в центре. "И все-таки это было" публиковалось в "Юном ленинце" с 19 июля по 1 ноября 1967 года - как и планировалось, к 50-летию Октябрьской революции. Вскоре после этого Георгий Северский приехал на центральное телевидение предлагать в качестве товара материал повести для сценария, причем без зазрения совести наврал, что прототип-де тут он сам, Северский. Редактриса Наумова отправила его к сценаристу Игорю Болгарину, которому он наплел то же самое. Болгарин вспоминает: "Редактор Инга Наумова отправила его ко мне. Георгий Леонидович приехал с идеей сделать фильм о нашем разведчике во время войны. Я сказал, что ничего не получится, не буду браться за историю. Но Северский, будучи настырным мужиком, приехал ко мне во второй раз, в третий. Тогда начал с ним разговаривать по душам, он рассказал свою биографию. Дворянский мальчик остался без родителей в гражданскую войну, постепенно принял Красную армию. Я подумал, что биография интересна, может стать основой материала, где есть работа драматургу. Один полюс — мальчишка, люто ненавидящий красных, и второй — взрослый человек, принявший советскую армию. Была задача провести его через такое количество разных событий, чтобы зрители поверили в метаморфозу. На этом строится большинство фильмов, когда с человеком происходят изменения. Кстати, сценарий фильма лег в основу четырехтомника". В результате Северский в соавторстве с Болгарином написали на весь этот сюжет сценарий для телесериала под названием "Адъютант его превосходительства" - не ставя о том в известность Росоховатского! Кстати, когда по ходу публикации сценария сериала в журнале "Вокруг света" (1968; там главный герой именовался Макановым, Макаров же не упоминался никак ни в сценарии, ни в связи с ним) и позднейших съемок самого сериала кто-то все же вспоминал про Макарова, Северский в союзе с Крымским обкомом опять никого к Макарову не подпускали. Известинец Станислав Сергеев вспоминает: "В Крымском обкоме партии его [Макарова] на дух не переносили и поставили условие: "Никакого Макарова! Иначе не бывать фильму". Вот сценаристы и прогнулись..."

Между тем Павел Макаров в полной мере узнал о происходящем, когда "Вокруг света" в 1968 стал публиковать сценарий "Адъютанта" за подписями Северского и Болгарина и без малейшего упоминания Макарова. Макаров это все прочитал, возмутился и написал главреду "Вокруг света" письмо, где вновь обрел живость и бойкость речи первых изданий своих мемуаров: «…Приходилось ли Вам, уважаемый редактор, наблюдать, как от брошенного в реку куска хлеба бойкие пескари ловко отхватывают облюбованные кусочки? Подобно этим пескарям от пущенного в житейскую реку «Адъютанта генерала Май-Маевского» ловкие рыцари пера откусывают свои облюбованные куски. Среди них есть и такие, что хотят проглотить грешного «адъютанта» почти целиком» (письмо поднято М. Михайловым). Параллельно Макаров обратился к самому Северскому. Сначала тот "оправдывался тем, что телефильм только возвеличит Макарова, а затем это противостояние переросло в настоящую литературную войну. В конце концов авторы заявили Макарову, что это телефильм про вымышленного капитана Кольцова и сценарий не имеет никакого отношения к Макарову, а у Май-Маевского вообще было целых четыре адъютанта". И Северский, и Болгарин, по-прежнему не упоминая Макарова, стали в интервью и т.д. заявлять, что прототип героя - чекист Федор Фомин (на деле ровно ничего общего с сюжетом его биография не имела), а фамилию главгероя сериала из Маканова от греха подальше переделали в Кольцова. Мало того, в ходе этой же кампании Северского и Ко в 1968 г. или позже С. Леонов, один из главных большевистских подпольщиков в Севастополе 1920 года, написал 1-му секретарю ЦК ВЛКСМ (с 1968 г.) Тяжельникову разоблачительную кляузу на Макарова, где поминал, как Макаров в ответ на просьбу помочь освобождению каких-то подпольщиков сказал: «А что я за это буду иметь?», и заключал: «…Макаров П.В. советским разведчиком в штабе белых не был, а был активным белогвардейским офицером в кровавой дроздовской дивизии, в которой служил верой и правдой до конца ее существования…».

Между тем в 1969 сериал был отснят, и его, несмотря на все чины Северского, твердо собрались запрещать, не выпуская к зрителю, с формулировкой "гимн белогвардейщине". Тогда режиссер Ташков добрался до генерала Цвигуна, доверенного "теневого" приближенного Брежнева и ближайшего соратника генерала Цинева. Де-факто Цвигун и Цинев были приставлены Брежневым к Андропову, чтоб тот не очень провалился. Умонастроения этой пары были своеобразны; в недавнем художественном фильме Черных о Брежневе представления Цинева о прекрасном были переданы лобовым образом в сцене, где Цинев дарит Брежневу шашку, удовлетворенно говоря, как ей красных рубали, и Брежнев с удовольствием принимает. Реально ничего подобного, конечно, не было <...>, просто Черных хотел таким образом передать антибольшевистские взгляды группы в составе Брежнева, Щелокова (для которых они хорошо зафиксированы независимо) и Цинева. Цвигун, вероятно, не только не имел ничего против гимнов белогвардейщине, но был всецело за. Он дал такого партийного дрозда руководству, что фильму немедленно обеспечили разрешение и зеленую улицу.

Наконец, 7 апреля 1970 года "Адъютант его превосходительства" начали показывать по советскому ТВ. Это вызвало целую серию склок. Во-первых, Макаров его посмотрел и освирепел окончательно, поскольку в фильме была использована белая военная кинохроника "Взятие Полтавы войсками генерала Май-Маевского", где заснят сам Макаров, кстати, в очень обаятельно-привлекательном виде - форма ему шла и можно понять, что он хранил свою фотографию в форме румынского офицера, родственника мадмуазель Тринулеско... Стало быть, прототип якобы не он, а хронику использовали с ним! Хоть Макарову и было 72 года, но он изготовился к новой схватке.

Во-вторых, как пишет М. Михайлов, Северский и Болгарин "пошли дальше и стали очернять Макарова в разговорах с кинематографистами и литераторами. А когда Юрий Соломин упомянул о Павле Васильевиче как о прототипе, ему позвонил Северский и посоветовал больше этого не делать, поскольку Макаров не тот человек, о котором следует упоминать, рассказывая о фильме. Некоторые писатели вступились за оскорбленного автора. Предлагалось не только упоминать фамилию Макарова, но и предварять демонстрацию телефильма вступительным словом Макарова. Но авторы сценария были категорически против, не желая уступать ни части авторства прототипу, давшему основание для столь захватывающего сюжета".

В-третьих, на арену вышел Росоховатский. Вместо бессмысленного писания жалоб он попросту подал на Северского с Болгариным и Ко иск о защите авторских прав (как первый соавтор Северского по повести "Все это было.."), но в итоге пошел на мировую - не без давления со стороны Фурцевой, во всеуслышание заявившей: "Кто посмеет поливать грязью такой успешный пропагандистский фильм о красном разведчике, тому не поздоровится" (Росоховатскому, правда, она велела передать это в виде просьбы, а не угрозы). К Макарову этот конфликт не имел никакого отношения.

Однако за весну Макаров подготовил контратаку. Он подбил каких-то ветеранов войны подписать письмо в его защиту не куда-нибудь, а в газету "Известия"! Текст писал, конечно, он сам. В июне 1970 в "Известиях" получили это письмо, начинавшееся со слов "Мы, ветераны войны, знающие Павла Макарова..." - и далее сообщалось, что прототипом Кольцова из триумфального сериала является вполне живой реальный Макаров из Симферополя, которого все замалчивают. "Известия" отправили в Симферополь встретиться с Макаровым своего недавнего сотрудника, Станислава Сергеева. Сергеев подошел к делу настолько серьезно, что нашел воспоминания самого Макарова, включая "Ветеранов Таврии" (несомненно, в письме про эти воспоминания сообщалось). Ныне Сергеев вспоминает: "...Весь путь до столицы Крыма я ломал голову: почему авторы сценария Игорь Болгарин и Григорий Северский ни словом не обмолвились о том, что есть реальный человек, чья жизнь положена в основу фильма (существовали воспоминания самого Макарова)? Ведь это не только сомнительно с точки зрения этики и авторского права, но лишает фильм дополнительной краски".

После встречи с Макаровым Станислав Сергеев не побоялся написать для "Известий" очерк о Макарове, хотя об отношении к нему обкома все узнал. И "Известия" этот очерк напечатали, и попытки Болгарина грозиться по этому поводу успехом не увенчались. Цитируем самого Сергеева: "В очерке, умышленно озаглавленном, как и фильм, мне предстояло пройти между Сциллой партийного вето на имя Макарова и Харибдой возможных претензий могущественных сценаристов (они, по слухам, были своими людьми на Лубянке), но сказать при этом правду. Я, например, цитировал книгу самого Макарова "Партизаны Таврии", вторая часть которой легла в основу фильма. Но пришлось отказаться от упоминания журнала "Вокруг света", где когда-то печатался сценарий и где Павел Макаров был Павлом Макановым, который уже на экране стал Павлом Кольцовым. Много чего еще было и много чего не было. Например, не упоминалось слово "плагиат". Большинство молодых коллег наверняка пожмут плечами: в чем, собственно, проблема? Отвечу: в эпохе. Фильм был одобрен на самом верху, значит, ни одного порочащего слова о нем - раз; есть отрицательное мнение обкома о реальном герое - два; авторов поддерживают компетентные органы - три. Этого хватало с головой, ибо все, одобренное партией, было свято. Начало очерка было напечатано в пятничном номере от 19 июня, окончание обещано в субботнем. Я был в редакции, "пас" материал. Звонок. Игорь Болгарин. Тон дружелюбно-угрожающий: "Зря, братцы, вы взялись за эту историю. К Макарову наверху много вопросов. Зачем вам неприятности?" Расчет у звонившего точный: в субботу инстанции не работают, согласовывать не с кем, а редакция вряд ли возьмет на себя ответственность за возможные последствия, благо заместитель редактора, который вел номер, уже спасовал. Главное - тормознуть публикацию, а в понедельник подключатся "соседи" (КГБ) - и вопрос будет решен окончательно. Так бы оно и случилось, не окажись в тот день дежурным членом редколлегии Вадим Кассис. Он был тоже "оттуда" [из КГБ] и при этом отменный журналист. Обладал решительным характером, имел связи [в КГБ] и был настоящим товарищем. С кем уж он там "ворковал" по телефону, неизвестно, но, положив трубку, сказал: "Печатаем! Я отвечаю". Так Макаров в третий раз вышел из подполья".

Дело могло бы раскрутиться в обратную сторону, потому что "Известия" в 1970 году - это, пожалуй, штука посильнее Крымского обкома. Но Макаров, дождавшись этого застрельного успеха в своем контрнаступлении, умер 16 декабря 1970 года в возрасте 72 лет (в документах НКВД его годом рождения показан 1897, но во всех документах крымских архивов - 1898). Как говаривал Коммод накануне смерти Марка Аврелия, "мертвые не могут ничего", и теперь Северскому с Болгарином не мог препятствовать никто. В 1979 они еще и выпустили книгу "Адъютант его превосходительства" - беллетризацию сценария с включением, вроде бы, кусков из пресловутой повести Северского - Росоховатского "И все-таки это было". "Грешный адъютант" оказался все-таки проглочен Северским даже не почти целиком, а целиком совсем.

Роман написан позднее фильма

Роман "Адъютант его превосходительства" был написан в 1979 году и опубликован в 1982 году. Роман представляет собой беллетризацию фильма, и сценарий фильма не может быть написан по мотивам романа. Сценарий был создан по мотивам повести 1966 года Росоховатского и Северского "И всё-таки это было..." - Olegvm7 (обс.) 04:53, 15 февраля 2022 (UTC)