Просмотр отдельных изменений

'{{Deleteslow|1=07:33, 30 мая 2012 (UTC)|2=20120530}} Виктор Любавин (Марюха Владимир Владимирович), литератор, публицист, автор 12 романов и документальной повести. В том числе романа [http://samlib.ru/editors/m/marjuha_w_w/pistolet.shtml "Колыбельная для пистолета"], [http://samlib.ru/m/marjuha_w_w/morok1.shtml "И пусть смерть рассудит"], "Мисс телохранитель" и других. [http://samlib.ru/editors/m/marjuha_w_w/love.shtml Стихи] - под настроение. Работал в газете [http://redstar.ru/ "Красная звезда",] возглавлял ряд других изданий, в том числе старейшую отраслевую газету "Московский железнодорожник". В настоящее время - руководитель информационного центра [[rosprofzhel.rzd.ru/|РОСПРОФЖЕЛ]], главный редактор печатных изданий профсоюза. «Да ты зажился, братец, что-то». Дым сигарет недвижим, невесом. Пришла к солдату в гости вся шестая рота. А может, то был только сон? Не сон. Ведь мертвые живому говорили, Что, мол, давно закончилась война, Что павшим, тем, которых схоронили, Посмертно расписали ордена. Укрытым только с неба синью Досталась боль невыплаканных слез. «Лишь ты один, в виски просыпав иней, зажился, заблудившись средь берез. Пора. Дела кончай земные», — у ротного всё тот же тенорок. Жизнь положивший на алтарь России, Старик схватил сердечных капель пузырек. «Вам хорошо, навек вы молодые! Шрапнелью битый вдоль и поперек, Знавал я годы и другие, Как высоту, в них назначая срок. Получки первой день, свиданки втихомолку. Жене пальто и свой чтоб уголок. Купил «Москвич», хотя мечтал о «Волге», В вуз дочь пошла, из армии — сынок. А там и внуки подоспели. На старости мне дали телефон…» «Чудишь, старик, мы все давно истлели, а ты про то, что слышал где-то звон. О том, что честь, мол, нам и слава, Что раз в году идут к нам на поклон. О сколько раз страна нас забывала! А ты твердишь, что дали телефон. Пора. С рассветом мы уходим. То был последний наш привал». В дыму цигарок чьи-то тени бродят И ротный на мгновение пропал. «Постой! — старик из мрака тянет руки туда, где памяти горит свеча. — А со страною что же будет, Коль мы уйдем, вот так вот, сгоряча? Уйдем обиженно и гордо, Забытые, коль праздник миновал. И чья-то толстая чиновья морда Вослед разрушит Белорусский наш вокзал. Чтоб, значит, в прах, чтоб впредь навеки, Чтоб ни следа, ни слез и ни могил…» «Бурлят беспамятства ручьи, впадают в реки, им несть числа, бороться — нету сил». «Слова твои сильней шрапнели ранят: меня — забудет — Родина моя?» «Уймись, старик, ну что такое память? Какою в бронзе будет жизнь твоя? Сынов своих мать помнить вечно будет, Пусть даже в прах сотрутся письмена. И живы будем мы покуда люди с почтением глядят на наши ордена. И если вновь беда грозить Отчизне станет, Восстанем мы из пепла забытья. А тех, кто наши души злобой ранят… Всевышний будем им судья». Старик поник седою головою: «Ну что ж, действительно пора». Ушла шестая рота утренней росою… Чтоб не пришла беспамятства жара.'