Перековка заключённых
Переко́вка заключённых (перековка) — советизм, процесс исправительно-трудового воздействия, в ходе которого заключённые должны были пересмотреть свои взгляды на жизнь и порвать с преступным прошлым.
История[править | править код]
Термин возник в советское время во время строительства Беломорско-Балтийского канала (1931—1933). Широко употреблялся в разговорной речи, в СМИ и даже приказах ОГПУ. За строительство канала 500 человек из числа руководящего состава и заключённых были награждены орденами и медалями; каждый шестой заключённый был досрочно освобождён или получил снижение срока наказания.
Выходили художественные произведения о «перековке», например, была популярна пьеса «Аристократы» (1934) Н. Ф. Погодина. Все они были в русле официальной идеологии, а облик блатных (блатарей) романтизировали[1]. В 1934 году издана коллективная монография «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», которая «впервые в русской литературе восславила рабский труд»[2] (т. е. «перековку»).
Варлам Шаламов в «Очерках преступного мира» и Александр Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»[3] писали, что государственная политика «перековки» и перевоспитания по отношению к блатарям, «вреднейшему элементу общества»[4], которых власть называла «социально-близкими», в отличие от политических заключённых, была полностью ложной, из-за почти абсолютной их неперевоспитываемости, тюремные и лагерные сроки им за преступления — неоправданно мягкими (от 3 месяцев), это, вместе с соцреалистическим отражением в литературе, способствовало тому, что «один Костя-капитан[5] перевоспитался, а десять тысяч блатных вышли из тюрем раньше времени и совершили двадцать тысяч убийств и сорок тысяч ограблений. Вот цена, которую заплатили за «Аристократов» и «Дневник следователя» Шейнина[1]. За перевыполнение плана работ полагалось снижение лагерного срока вплоть до освобождения («резинка Крыленко») и блатари, которым воровской закон запрещал трудиться, при попустительстве начальства выбивали все проценты плана из остальных заключённых[6].
После проведения в 1936 году показательного первого Московского процесса риторика от исправления заблуждавшихся граждан резко изменилась на беспощадное искоренение врагов народа, после чего «перековка» перестала отражаться в культуре[7]. А в 1947 году сроки за уголовные преступления были существенно повышены (до 20 лет лагерей), видимо, отражая желание власти покончить с ними[1].
Современное употребление[править | править код]
Термин часто используют современные авторы, в основном при описании той эпохи. В частности, в фильме «На муромской дорожке» (1993), действие которого происходит в 20—30 гг., один из персонажей (бывший нэпман, а позже советский служащий) заявляет, что он «перековался».
В кинофильме 1983 года "Зеленый фургон" (действия происходят летом 1920 года) милиционер Грищенко (Б.Брондуков) на вопрос медвежатника Федьки Быка (В.Ильичев): "А со мной как?" отвечает ему: "Может - в расход, а может - на перековку."
См. также
Примечания[править | править код]
- ↑ 1 2 3 В. Шаламов. «Сучья» война Архивная копия от 25 марта 2017 на Wayback Machine // Очерки преступного мира. 1959 [опубл. в 1989].
- ↑ Архипелаг ГУЛАГ. Том 1. — YMCA-PRESS, Paris, 1973. — Предисловие.
- ↑ Часть вторая (глава 1), часть третья (глава 16) и др.
- ↑ В. Шаламов. Жульническая кровь Архивная копия от 11 декабря 2019 на Wayback Machine // Очерки преступного мира.
- ↑ Герой «Аристократов».
- ↑ Варлам Шаламов. Вишера Архивная копия от 15 января 2017 на Wayback Machine (1961).
- ↑ Илья Венявкин. Погодин. «Аристократы» // Курс № 24 Русская литература XX века. Сезон 3 // Arzamas.
Литература[править | править код]
- МВД России, энциклопедия. Москва, объед. редакция МВД России, «Олма-пресс», 2002. ISBN 5-224-03722-0