Шишков, Александр Семёнович

Александр Семёнович Шишков
Период жизни	9 (20) марта 1754 — 9 (21) апреля 1841
Дата рождения	20 марта 1754(1754-03-20)
Место рождения	Москва, Российская империя
Дата смерти	21 апреля 1841(1841-04-21) (87 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Российская империя
Принадлежность	Россия
Род войск	Флот
Звание	адмирал, генерал-адъютант
Сражения/войны	Красногорское сражение Ревельское сражение Выборгское морское сражение
Награды и премии	ордена Владимира 1-й ст. бол.кр., Александра Невского с алмазами, Св.Анны 1-й ст. с алмазами; золотая шпага «за храбрость»
Медиафайлы на Викискладе
Произведения в Викитеке

Алекса́ндр Семёнович Шишко́в (9(20) марта 1754 - 9(21) апреля 1841, Санкт-Петербург) — русский писатель и известный государственный деятель.

Детство

О годах его детства и о его первоначальном воспитании нет определённых сведений. Его биографы предполагали, что он воспитывался при тех же условиях, при которых воспитывались и некоторые из его сверстников — деятели в общей русской жизни второй половины XVIII в., такие как, например, Фонвизин, Державин и др.

В них развивались религиозное чувство и мысль под влиянием чтения церковных книг, священной истории и Четьи Минеи, а с этим вместе и ухо роднилось с церковным языком; развивалась и любовь к природе под влиянием близких отношений к ней, развивалась любовь к человеку под впечатлениями любящей родной семьи, развивалась любовь к родине под впечатлением рассказов о славных и громких прошедших временах Петра, под впечатлением народных песен, а, может быть, и звучных од Ломоносова и других стихотворцев.

Кадетский корпус и морская служба

С этой домашней подготовкой Шишков поступил в морской кадетский корпус, где был директором его свойственник И. Л. Кутузов. В 1771 г. Шишков вышел в гардемарины и был вместе с товарищами отправлен в Архангельск, а в следующем году произведен в мичманы. В 1776 г. Шишков был назначен на фрегат «Северный Орёл», который должен был из Кронштадта провести кругом через Средиземное море и Дарданеллы три других корабля (под видом купеческих) в Чёрное море. Во время путешествия, длившегося 3 года, Шишков познакомился с положением в Италии, Греции и Турции. Характерно, что одно из этих путевых впечатлений было первым импульсом враждебного отношения к французам, которое впоследствии окрасило почти всю литературную деятельность Шишкова — он увидел как несколько новейших греческих часовен были обезображены надписями безбожных французов, при том что даже турки не обезобразили этих часовен. По возвращении из заграничного плавания Шишков был произведен в лейтенанты и назначен в морской кадетский корпус для преподавания гардемаринам морской тактики.

Литературные занятия

К этому времени относится начало литературных занятий Шишкова. Частично эти занятия были связаны с педагогической службой Шишкова, когда он переводил французскую книгу «Морское искусство» и составлял трехъязычный морской словарь. В то же время у Шишкова пробудился самостоятельный интерес к литературе. Начало этому интересу послужил перевод Шишкова французской мелодрамы «Благодеяния приобретают сердца» и немецкой «Детской библиотеки» Кампе. «Детская библиотека», состоявшая из нравоучительных рассказов для детей, имела большой успех, по ней ещё долго обучали детей грамоте. К начальному периоду литературной деятельности Шишкова относится также небольшая самостоятельная пьеса «Невольничество», написанная им в 1780 г. для прославления императрицы Екатерины, пожертвовавшей значительную сумму денег для выкупа в Алжире христианских невольников.

Война со Швецией

Литературные и педагогические труды Шишкова были прерваны в 1790 г. войной со Швецией. В чине капитана второго ранга Шишков командовал фрегатом «Николай», который входил в состав эскадры Чичагова. Война была короткой и неудачной, после чего Шишков поселился в Петербурге и приступил к научным занятиям по морскому делу.

Карьера

В 1793 г. был издан перевод Шишкова «Морской тактики». Шишков поднёс эту книгу великому князю Павлу Петровичу, как генерал-адмиралу, и приобрёл его высокое расположение. Это расположение ещё более укрепилось, когда Шишков согласился принять должность правителя канцелярии по морской части при князе Зубове только после личного разрешения великого князя. По вступлении на престол император Павел немедленно произвел Шишкова в капитаны 1 ранга, пожаловал ему 250 душ в Кашинском уезде, затем произвел его в эскадр-майоры и в генерал-адъютанты. Однако, после всех этих милостей Шишкова в 1798 г. постигла опала: он был удален от двора, хотя и был произведен в вице-адмиралы, пожалован орденом Анны I степени и назначен членом адмиралтейской коллегии. В 1801 г. Шишков приветствовал нового императора радостной одой, но вскоре оказалось, что люди его воззрений уже устарели и не подходили требованиям Александра. После учреждения министерств и назначения морским министром Чичагова, Шишков явно выражает свое несочувствие некоторым новым распоряжениям, за что опять подвергается опале.

Публицистическая деятельность

Устранившись таким образом от активного участия в государственной жизни и став в ряды недовольных, Шишков вновь перешёл к литературным занятиям, которые приобрели несколько иной характер. Выбранный еще в 1796 г. в члены Российской академии, Шишков углубился в изучение церковно-славянского языка, причем руководился господствовавшим в то время этимологическим направлением. Под влиянием подобных занятий он очень скоро стал смотреть на себя как на авторитетнейшего представителя филологии. После удаления от государственных дел усилились его лингвистические занятия, которые превратились для него в орудие своеобразной националистической публицистики. Он был недоволен всякими нововведениями, заботясь, как член Российской академии, о сохранении чистоты русского языка. Шишков решился выступить против литературных новшеств, а вместе с тем и против источника этих новшеств, против подражания французам. Не надо забывать, что в Российской академии наук в то время традиционно преобладали иностранцы, и поэтому борьба академика за сохранение русского языка должна была казаться чем-то очень необычным.

«Рассуждение о старом и новом слоге»

В своём знаменитом «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка» (СПб., 1803) Шишков пишет:

Какое знание можем мы иметь в природном языке своем, когда дети знатнейших бояр и дворян наших от самых юных ногтей своих находятся на руках у французов, прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее, нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своем никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но еще многие из них с им постыднейшим из всех невежеством, как бы некоторым украшающим их достоинством хвастают и величаются. Будучи таким образом воспитываемы, едва силой необходимой наслышки научаются они объясняться тем всенародным языком, который в общих разговорах употребителен; но каким образом могут они почерпнуть искусство и сведение в книжном или ученом языке, столь далеко отстоящем от сего простого мыслей своих сообщения? Для познания богатства, обилия, силы и красоты языка своего нужно читать изданные на оном книги, а наипаче превосходными писателями сочиненные.

Пренебрежительно относясь к церковно-славянскому языку, который, по мнению Шишкова, тождественен с русским, новые писатели целиком переносят французские слова, составляют новые слова и изречения по образцу французских, придают словам, уже прежде существовавшим, новое, не свойственное им значение.

Между тем как мы занимаемся сим юродливым переводом и выдумкой слов и речей, ни мало нам несвойственных, многие коренные и весьма знаменательные российские слова иные пришли совсем в забвение; другие, невзирая на богатство смысла своего, сделались для непривыкших к ним ушей странны и дики; третьи переменили совсем ознаменование и употребляются не в тех смыслах, в каких с начала употреблялись. Итак, с одной стороны в язык наш вводятся нелепые новости, а с другой — истребляются и забываются издревле принятые и многими веками утвержденные понятия: таким-то образом процветает словесность наша и образуется приятность слога, называемая французами élégance!

В то же время научном отношении сочинение Шишкова было весьма слабо, и для многих современников была ясна была несостоятельность нападок Шишкова на новое литературное направление, тем более что в подкрепление этих нападок Шишков выставлял сомнительную мысль о тождестве русского и церковно-славянского языков. Тем не менее, указав в «Прибавлении к рассуждению о старом и новом слоге российского языка» (СПб., 1804) разные промахи карамзинистов Макарова и Мартынова, Шишков издал в 1810 г. рассуждение «О красноречии Св. Писания» и в этом сочинении упорно отстаивал тождество старого и нового языков.

Отколе, — спрашивал он, — родилась неосновательная мысль сия, что славенский и русский язык различны между собой? Ежели мы слово "язык" возьмем в смысле наречия или слога, то, конечно, можем утверждать сию разность; но таковых разностей мы найдем не одну, многие: во всяком веке или полувеке примечаются некоторые перемены в наречиях... Что такое русский язык отдельно от славенского? Мечта, загадка. Не странно ли утверждать существование языка, в котором нет ни одного слова? Между тем, однако ж, невзирая на сию несообразную странность, многие новейшие писатели на сем точно мнимом разделении основывают словесность нашу.

Славянский язык Шишков считает языком книг духовных, а русский — находит в книгах светских; в этом и состоит вся разница двух языков, а поэтому нельзя их так разделять, как это делают новые писатели.

Свое «Рассуждение о старом и новом слоге» Шишков через министра народного просвещения поднес государю и получил его одобрение.

«Славянорусский корнеслов»

Наиболее радикальным лингвистическим произведением Шишкова можно назвать «Славянорусский корнеслов», носящий недвусмысленный авторский подзаголовок «Язык наш - древо жизни на земле и отец наречий иных». Как явствует из подзаголовка, книга посвящена обоснованию приоритета русского языка перед иностранными. Следующая цитата из книги не должна оставлять в этом никаких сомнений:

Иностранным словотолкователям, для отыскания первоначальной мысли в употребляемых ими словах, следует прибегать к нашему языку: в нем ключ к обьяснению и разрешению многих сомнений, который тщетно в своих языках искать будут. Мы сами, во многих употребляемых нами словах, почитаемых за иностранные, увидели бы, что они только по окончанию чужеязычные, а по корню наши собственные.

Любопытна гипотеза А.С. Шишкова о происхождении русских слов. Он считает, что все слова произошли от основных первоначальных корней, поэтому главы книги часто носят такие названия: «Дерево слов, стоящее на корне КР, ГР, ХР: крест, корень, скорбь, гордость, грех» или «Дерево слов, стоящее на корне ТР: страсть, труд, страна, прост». Все слова, происходящие из одного корня, объединены близким лексическим значением.

«Беседа любителей русского слова»

Ободрённый похвалой императора, Шишков становится весьма деятельным: по его инициативе с 1805 года Российская академия издаёт «Сочинения и переводы», в которых он помещает свои оригинальные и переводные статьи, свой перевод «Слова о полку Игореве» и обширнейший его разбор. Но всё это казалось Шишкову недостаточным, и он решается образовать новую академию для подготовки молодых писателей. Один из его младших современников, Жихарев, сообщает об этом следующее:

Шишков очень долго толковал о пользе, какую бы принесли русской словесности собрания, в которые бы допускались и приглашались молодые литераторы для чтения своих произведений, и предлагал Г. Р. Державину назначить вместе с ним попеременно, хотя по одному разу в неделю, литературные вечера, обещая склонить к тому же А. С. Хвостова и сенатора И. С. Захарова, которых дома и образ жизни представляли наиболее к тому удобств.

Так начались в 1807 году частные собрания литераторов партии Шишкова, а в 1810 году эти собрания стали публичными, под именем «Беседы любителей русского слова». Целью «Бесед» было укрепление в русском обществе патриотического чувства при помощи русского языка и словесности. Чтобы влиять на публику, было предпринято издание «Чтений в Беседе любителей русского слова», причём материал для «Чтений» доставлялся главным образом Шишковым.

В 1811 году в «Беседе» было прочитано «Рассуждение о любви к отечеству» Шишкова, который утверждал:

Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Ученый чужестранец может преподать нам, когда нужно, некоторые знания свои в науках, но не может вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к отечеству, точно так же, как я не могу вложить в него чувствований моих к моей матери... Народное воспитание есть весьма важное дело, требующее великой прозорливости и предусмотрения. Оно не действует в настоящее время, но приготовляет счастие или несчастие предбудущих времен, и призывает на главу нашу или благословение, или клятву потомков.

Отечественная война

Приближалась тяжелая година Отечественной войны 1812 года, и император Александр, прочитав «Рассуждение о любви к отечеству», решил снова призвать Шишкова к делам, хотя и не был вообще расположен к нему за его резкие речи и действия в прежнее время. «Я читал рассуждение ваше о любви к отечеству, — сказал Александр I. — Имея таковые чувства, Вы можете быть ему полезны. Кажется, у нас не обойдется без войны с французами, нужно сделать рекрутский набор; я бы желал, чтобы вы написали о том манифест». Это поручение соединено было с назначением Шишкова на должность государственного секретаря (9 апреля 1812 г.) на место удаленного Сперанского. С этого момента наступает для Шишкова кипучая деятельность: император берет его с собой в Вильно и, находясь при армии, Шишков пишет все важнейшие приказы и рескрипты. Так, им написаны знаменитые приказ армиям и рескрипт графу Салтыкову о вступлении неприятеля в Россию. Слова из них произвели глубокое впечатление на всю Россию, и те же чувства вызывались дальнейшими распоряжениями, редактированными Шишковым: это были воззвание и манифест о всеобщем ополчении, манифесты и рескрипты по ополчениям, известие об оставлении Москвы русскими войсками. Патриотическое увлечение Шишкова выражалось в гневных обличительных речах против французов, которых он уподоблял даже «слиянию тигра с обезьяной». Когда началось отступление французов, в декабре Шишков последовал за императором в Вильно, где был пожалован орденом Александра Невского, причем в Высочайшем рескрипте было сказано: «за примерную любовь к отечеству».

В 1813 г. Шишков сопровождал армию в заграничном походе. В Праге он познакомился со знаменитым славистом аббатом Добровским и с другими западнославянскими учеными. При своем наивном этимологическом направлении в изучении языка Шишков не смог оценить по достоинству этих новых знакомых, его отношения к ним отличались покровительственным характером, он рекомендовал им свои корнесловные домыслы (по которым, например, слова грех, город, гордость, гром и т. п. производились от слова гора). Те как бы соглашались с ним, но с их стороны была видна ирония по отношению к примитивной филологии Шишкова.

После войны

Тем не менее Шишков ценил важность для России изучения славянства, как это стало ясно при назначении его министром народного просвещения. В 1814 г. император Александр назначил Шишков членом Государственного совета, а годом ранее — президентом Российской академии. Как член Государственного совета Шишков резко проводил свои убеждения консервативно-патриотического характера: он представлял план нового устройства цензуры, критиковал проект гражданского уложения, составленный Сперанским, защищал крепостное право, отрицательно отзывался о деятельности министерства народного просвещения, говоря: «кажется, как будто все училища превратились в школы разврата, и кто оттуда ни выйдет, тотчас покажет, что он совращен с истинного пути и голова у него набита пустотой, а сердце самолюбием, первым врагом благоразумия». Как президент Российской академии, Шишков продолжал борьбу с новыми писателями, усердно работал над своим корнесловием, проводил традиции «Беседы любителей русского слова». 15-го мая 1824 г. Шишков был назначен министром народного просвещения и главноуправляющим делами иностранных исповеданий. В первом же заседании главного правления училищ Шишков сказал, что министерство должно, прежде всего, оберегать юношество от заразы «лжемудрыми умствованиями, ветротленными мечтаниями, пухлой гордостью и пагубным самолюбием вовлекающим человека в опасное заблуждение думать, что он в юности старик, и через то делающим его в старости юношею». Министр говорил:

Науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного... Сверх того, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином.

При первом же докладе государю Шишков просил Высочайшего позволения составить план, «какие употребить способы к тихому и скромному потушению того зла, которое хотя и не носит у нас имени карбонарства, но есть точно оное, и уже крепко разными средствами усилилось и распространилось». Министерство просвещения он обвинял не только в попустительстве, но даже «во всяком покровительстве и ободрении нравственного зла под названием духа времени». Усилена была цензура, для которой выработан крайне суровый устав; преследовались библейские общества за распространение «карбонарских и революционных книг», в число которых попал даже катехизис Филарета за то, что в нем тексты Св. Писания были приведены по-русски. Однако преобразование народного просвещения не могло быть закончено Шишковым: 25-го апреля 1828 г. он был уволен с должности министра «по преклонности лет и по расстроенному здоровью». Хотя и были за ним сохранены должности члена государственного совета и президента Российской академии, общественная деятельность Шишкова с этого момента может считаться законченной. Он погрузился в свои филологические занятия, не имевшие никакого научного значения и потерявшие даже тот боевой общественный характер, какой они имели раньше. Вместе с тем литературная деятельность Шишкова сыграла известную роль в создании высокого гражданственного стиля декабристской поэзии (Ф. Н. Глинка, В. К. Кюхельбекер и др., а его лингвистические идеи оказали некоторое влияние на творчество А. С. Грибоедова и И. А. Крылова.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1822 год - Фурштатская улица, 14;
• 1824 год - Фурштатская улица, 14;
• 1824 - 1828 - дом Почтового ведомства - Почтамтская улица, 5;
• 1829 - 09.04.1841 года - Фурштатская улица, 14.

Литература

«Собрание сочинений и переводов А. С. Шишкова» (СПб., 1818—39); «Записки, мнения и переписка адмирала Шишкова» (изд. Киселева и Ю. Самарина, Берлин, 1870); «Собрание Высочайших манифестов, грамот, указов и пр. 1812—1816 гг. Издал А. С. Шишков.» (СПб., 1816);

С. T. Аксаков, «Воспоминания о Шишкове»; Жихарев, «Дневник чиновника»; Стоюнин, «А. С. Шишков»; Кочубинский, «Начальные годы русского славяноведения»; Сухомлинов, «История Российской академии» (т. VII); Шильдер, «Император Александр I» (СПб., 1899); Рождественский, «Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения» (СПб., 1902).

Источник

• Шаблон:Источник/ЭСБЕ

Ссылки

• Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг. // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв. : Сборник. — М.: студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 615-616. — ISSN 0869-20011. (Комм. А. А. Подмазо)
• Шишков Александр Семенович: Собрание сочинений
• Александр Семенович Шишков «Рассуждение о Красноречии Священного писания»