Московское произношение

Моско́вское произноше́ние (московский говор, московский акцент) — способ произношения, свойственный жителям Москвы; одна из двух произносительных норм русского литературного языка, наряду с петербургской. Образцовое «старомосковское произношение» выработалось в конце XIX — начале XX века и присутствует лишь у небольшого числа в основном пожилых людей; также поддерживается театральной традицией — в Московском художественном и Малом театрах. В середине XX века сформировалась новая общенациональная произносительная норма, включившая как некоторые специфические черты московского, так и часть черт старого петербургского произношения.

Особенности

Вокализм

Основная статья: Аканье

Для московского произношения характерно недиссимилятивное аканье — реализация фонемы /а/ в первом предударном слоге в звуке среднего ряда /ɐ/: М[ʌ]ско́вское пр[ъ]изн[ʌ]ше́ние х[ъ]р[ʌ]шо́ для М[ʌ]сквы́. Аканье отражено, в частности, в известной дразнилке «С Масквы, с пасада, с ава́шнова ряда», включённой В. И. Далем в «Толковый словарь живого великорусского языка». Особенности московского произношения даже изменили написание слов — слова «расти», «растение», «возраст» стали писаться через «а». По мнению Л. В. Успенского, когда центр русской языковой культуры оказался в Москве, московское «акающее» произношение стало общепринятым. И все слова, произведённые от «рост», в которых ударение падало не на слог «ро», стали произноситься, а потом и писаться «на московский манер».

Основная статья: Иканье

Присутствовавшее изначально эканье отошло на задний план на рубеже XIX—XX веков и было заменено характерным для московского просторечия того времени иканьем. Теперь стандартом московского и общероссийского литературного произношения является иканье (в безударных слогах после мягких согласных гласные «и» и «е» не различаются, произносясь как /ɪ/), например: в[и^э]сна «весна», брянские л[и^э]са «брянские леса».

Консонантизм

Для московского произношения характерно наличие согласной /г/ взрывного образования. Звукосочетание «сч» произносится как /ɕ:/ (/ш̅’/), например, ра[ш̅’]ёска или [ш̅’]ёт «счёт», а сочетания букв «чн», «чт» часто (но далеко не во всех случаях) произносились как звуки /ʂn/ (/шн/) и /ʂt/ (/шт/): [шт]о «что», [шт]обы «чтобы», коне[шн]о, яи[шн]ица, наро[шн]о, ску[шн]о, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, деви[шн]ик и т. д.

Просодия

В повествовательном предложении тон понижается к концу. В вопросительном — интонация идёт вверх.

История

См. также: Отдел А восточных среднерусских говоров

Московское произношение возникло не сразу, а складывалось веками: первоначальной его основой было произношение восточно-славянского племени кривичей (близкое к произношению славян новгородских), то есть имело севернорусский характер. Москвичи до XVI века не только сохраняли северный строй консонантизма, но и окали. Окал Иван Грозный и его окружение, и старое боярство (Хованские, Мстиславские, Одоевские). В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. и кончая первой четвертью XVI в.) Москва объединила все северновеликорусские княжества и восточную половину южновеликорусских. Народные говоры объединённых местностей начинают функционировать как диалекты формирующегося общего великорусского языка. В Москву стягивались представители как северновеликорусского окающего наречия, так и южновеликорусского акающего, которое постепенно укрепилось и к XVII в. стало господствующим. М. В. Ломоносов, сам помор-северянин, писал в «Российской грамматике» (1755):

Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее…

Московский деловой язык XV—XVI веков, обогащаясь за счёт элементов говора Москвы и диалектов, начинает употребляться всё шире. Уже в XVI—XVII веках в связи с положением Москвы как столицы русского государства нормы московского говора начинают оказывать некоторое воздействие на говоры других городов, то есть теряют свою территориальную ограниченность; таким образом, московский диалект в XVII веке перестаёт быть только территориальным диалектом. А. Н. Гвоздев подчёркивает, что произношение Москвы могло приобрести обобщённый характер и стать «типичным выражением общенародного языка» именно потому, что это произношение характеризовалось совмещением произношения двух основных наречий русского языка — северного и южного — и было лишено узко местных черт.

В XVIII веке существовало две-три нормы произношения: одна — при чтении книг, стихов и т. д. (высокий слог, или «красноречие»), другая — простая, состоящая из элементов народной разговорной и отчасти деловой речи; также, был и промежуточный вариант. О неоднородности произношения того времени писал Ломоносов:

Сие произношение больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв склоняется.

Проникновение в русский язык иноязычных элементов (особенно начиная с XVIII века) сделало произношение неоднородным. Однако в XIX веке произносительные нормы литературного языка уже полностью определяются живой московской речью. Эти нормы характеризуются аканьем, произношением е после мягких согласных перед твердыми на месте ѣ под ударением, произношением г взрывного и рядом других черт. К концу XIX века московском произношении стали образцовыми некоторые черты, время существования которых названо «старомосковским произношением».

Старомосковское произношение

На рубеже XIX—XX веков московский говор оформился в особую фонетическую систему, называемую теперь учёными старым московским наречием или старомосковским говором. Эта система произношения функционировала в среде московской интеллигенции продолжительное время (однако не исключена вероятность того, что так же говорили и в купеческой, духовной, разночинной среде и пр.). Произносительным эталоном её являлась театральная орфоэпия, базировавшаяся на традициях Московского Малого театра. На данный момент старомосковское произношение почти вышло из употребления, но его ещё употребляют люди старшего возраста.

Особенности

Для старомосковского произношения начала XX века была характерна так называемая ассимилятивная или позиционная мягкость согласных.

Можно выделить наиболее яркие черты старомосковской речи:

1. широко распространено ассимилятивное смягчение согласных: мягкое произношение первого согласного C₁ перед вторым мягким C₂ʲ (в сочетаниях согласных звуков C₁C₂ʲ) имеет место не только, если оба звука переднеязычные (например, [с’т’]епь, [з’д’]есь, и[з’н’]еможение, пе[н’с’]ия, о зо[н’т’]е), но и в остальных случаях: [д’в’]ерь, е[с’л’]и, [з’]верь, ко[р’]ни, [с’]вет, [с’]мирный и т. п. В настоящее время мягким произносят первый согласный: в сочетаниях двух переднеязычных в 87 % случаев, в сочетаниях других согласных — лишь в 4,5 %. Однако старомосковская «мягкая» норма по-прежнему остаётся допустимой и сохраняется в театральной речи и в речи старшего поколения. Например, в поездах Московского метрополитена нередко можно услышать: Осторожно, [д’]вери закрываются, [с’]ледующая станция — «Планерная». Подобное относится и к звуку [р]: он произносится мягко в таких случаях, как Пе[р’м’], ве[р’ф’], ве[р’с’]ия, се[р’д’]ится.
2. согласно старой норме сочетания -чн-, -чт- часто (но далеко не во всех случаях) произносились как звуки /ʂn/ (/шн/) и /ʂt/ (/шт/): було[шн]ая, моло[шн]ый, сливо[шн]ый, огуре[шн]ый, ябло[шн]ый, таба[шн]ый, солне[шн]ый и т. п. В тех же случаях, когда сохранение /ч/ в сочетании -чн- поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию -чн- и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]: да[ч’н]ый при дача, све[ч’н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д. Также, как [ч’н] сочетание -чн- всегда произносилось в словах книжного происхождения: беспе[ч’н]ый, поро[ч’н]ый, ал[ч’н]ый, цини[ч’н]ый, мра[ч’н]ый, ве[ч’н]ый и т. д. Также, [шн] на месте -чн- не произносится в словах, которые в предыдущем слоге имеют согласный [ш]: пуше[ч’н]ый, игруше[ч’н]ый, кроше[ч’н]ый, подмыше[ч’н]ый; в прошлом же произношение [шн] в этих и подобных словах было возможно. В современной московской речи такое произношение сохранилось в определённом круге слов: [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о, яи[шн]ица, наро[шн]о, ску[шн]о, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, деви[шн]ик и так далее, а также в женских отчествах на -чна: Савви[шн]а, Ильини[шн]а и других. Хотя в произношении орфографического -чн- в современном русском языке существуют значительные колебания, доминирующим становится вариант с [чн]. Подобное произношение некоторых слов для части русскоязычного населения может обладать просторечной окраской.
3. буквосочетания «зж», «жд», «жж» по старой московской норме произносились с долгим мягким звуком /ʑ:/ (/ж̅’/): до[ж̅’]и «дожди», дро[ж̅’]и «дрожжи», по[ж̅’]е «позже», е[ж̅’]у «езжу», ви[ж̅’]ять «визжать», дребе[ж̅’]ять «дребезжать», бре[ж̅’]ить «брезжить» и т. д. (полный список слов) Это правило не относится к сочетаниям на стыке морфем («изжить», «сжечь» и т. д.). Также обязателен и глухой вариант подобного явления: звонкие согласные на конце оглушаются — «дождь» звучит как до[ш̅’].
4. вместо буквы а в первом предударном слоге после твёрдых фрикативных /ш/, /ж/ и аффрикаты /ц/ по старым московским нормам произносился звук /ɨ/, то есть говорили: [Шы]ляпин «Шаляпин», [шы]мпанское «шампанское», [шы]ги «шаги», [жы]ра «жара», [жы]ндарм «жандарм», [цы]ризм «царизм». Следы этого сохранились в современном произношении, например, в некоторых формах числительных: двад[цы]ти́, в слове [жыс]ми́н, р[жы]но́й, в производных словах от глагола «жалеть» и производных от него: ж[ы]ле́ть, к сож[ы]ле́нию, пож[ы]ле́й, а также в формах слова «лошадь»: лош[ы]де́й, лош[ы]дя́м, на лош[ы]дя́х.
5. в некоторых словах после ударного [э] и перед губными и заднеязычными согласными звуками произносился мягкий /rʲ/ (/р’/): пе[р’]вый, се[р’]п, сте[р’]ва; ве[р’]х, четве[р’]г, це[р’]ковь. Эта особенность до сих пор встречается в речи старшего поколения, особенно часто — в форме це[р’]ковь.
6. Дмитрий Ушаков писал, что окончание прилагательных -гий, -кий, -хий, например, «долгий, широкий, тихий», по-старомосковски произносятся так, как если бы было написано -гой, -кой, -хой, то есть как /-əj/. То же самое относится к глаголам, оканчивающимся на -кивать, -гивать, -хивать (выта́с[къвъ]ть, распа́[хъвъ]ть, натя́[гъвъ]ть). Свидетельства подобного произношения есть не только в научных трудах и многих стихотворных текстах, в частности, у Александра Пушкина: «Князь тихо на череп коня наступил // И молвил: Спи, друг одинокий! // Твой старый хозяин тебя пережил // На тризне, уже недалекой…», но и даже в старых советских фильмах.
7. возвратный постфикс -сь, -ся согласно нормам старомосковского говора, произносился вопреки орфографии твёрдо (это и позволило, например, Марине Цветаевой рифмовать слова «вкус» и «боюсь»: «Смывает лучшие румяна // Любовь. Попробуйте на вкус, // Как слезы солоны. Боюсь, // Я завтра утром — мертвой встану…»). В советских фильмах также есть примеры применения. Так, в фильме «Бриллиантовая рука» главный герой говорит: «Я не трус, но я боюсь». В наши дни эта черта редко, но встречается в речи старшего поколения.
8. старомосковская орфоэпическая норма предполагала, что безударные окончания глаголов -ат и -ят должны вместо /-ɘt/ произноситься как /-ʊt/, например, формы глаголов «дышат», «душат», «гонят», «любят», «пилят» звучат как дыш[ут], душ[ут], гон[ют], люб[ют], пил[ют] и т. д. Такие окончания глаголов 2-го спряжения в 3-м лице множественного числа, спрягающиеся по типу 1-го спряжения, во многом сохранились и сегодня, в том числе и в речи молодого поколения современных москвичей.
9. вместо фонемы /г/ в словах религиозного содержания считалось единственно правильным произношение фрикативного звука /ɣ/: ['boγə] «Бога», Бо[ɣ]у «Богу», о Бо[ɣ]е «о Боге», [γɐ'spotʲ] «Господь», [ɣ]осподи «Господи», бла[ɣ]о «благо», бла[ɣ]одать «благодать».
10. было характерно еканье — произношение /ɛ/, /e/ в предударном слоге на месте е и я, а после ч и щ — на месте а: [в’и^э]сна́, [р’и^э]ка́, [пр’и^э]ду́ «пряду», [ч’и^э]сы «часы»
11. произношение (в ряде случаев) сочетания це (в современной орфографии; ранее цо, цѣ) в первом предударном слоге как ц[ʌ]: «танцевать» как танц[ʌ]вать, «поцелуй» как поц[ʌ]луй.

Рефлексы старшей нормы в московской речи

Надпись «по-московски» «Булошная» на торговой точке в Екатеринбурге, 2020 год

• произношение безударных флексий глаголов II спряжения в 3-м лице множественного числа как -ут и -ют.
• последовательное произнесение [чн] как [шн] в некоторых словах: подсве[шн]ик.
• в некоторых случаях старомосковский вариант консервируется в составе фразеологических оборотов: друг серде[шн]ый, со свиным рылом в кала[шн]ый ряд, шапо[шн]ое знакомство.

В культуре

В советском телевизионном фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», персонаж Женя Лукашин в исполнении Андрея Мягкова в одной из сцен произносит фразу: «Если он придёт опять, он подожжёт дом». Это произношение выдаёт в Лукашине коренного москвича.

См. также

• Диалекты русского языка
• Различия в речи москвичей и петербуржцев

Литература

• Аванесов, Р. И. Русское литературное произношение / Р. И. Аванесов. — Изд. 6-е. — М. : Просвещение, 1984. — 384 с.
• Антонова, О. В. Система старомосковского произношения и её рефлексы в современной звучащей речи : Автореф. дис. … канд. филол. наук / Ольга Валентиновна Антонова ; РАН, Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова. — М., 2008. — 35 с.
• Котков, С. И. Московская речь в начальный период становления русского национального языка / С. И. Котков ; АН СССР, Ин-т русского языка. — М. : Наука, 1974. — 360 с.

Ссылки

• Говорим по-русски. Московское произношение: образец для подражания или пережиток прошлого?
• Московское произношение // энциклопедия «Москва» (копия без ошибок на сайте fonetica.philol.msu.ru)
• Московское произношение — Психологическая энциклопедия
• Орфоэпия // Литературная энциклопедия
• Провинциализм // Литературная энциклопедия
• Варианты русского литературного произношения
• Говорим по-русски. Русский язык в диалектах и говорах