Магницкий, Михаил Леонтьевич

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Магницкий.

Михаил Леонтьевич Магницкий
Попечитель Казанского учебного округа
1819 — 1826
Предшественник	Михаил Александрович Салтыков
Симбирский губернатор
14 июня 1817 — 1819
Предшественник	Николай Порфирьевич Дубенский
Преемник	Андрей Петрович Умянцов
Воронежский вице-губернатор
30 августа 1816 — 14 июня 1817
Предшественник	Пётр Александрович Сонцов
Преемник	Пётр Александрович Сонцов
Рождение	23 апреля (4 мая) 1778(1778-05-04) Москва
Смерть	21 октября (2 ноября) 1844(1844-11-02) (66 лет) Одесса
Образование	Московский университетский благородный пансион
Произведения в Викитеке

Михаи́л Лео́нтьевич Магни́цкий (23 апреля (4 мая) 1778, Москва — 21 октября [2 ноября] 1844, Одесса) — симбирский губернатор (1817—1819), затем — попечитель Казанского учебного округа, разработавший «целую программу уничтожения науки» в высших учебных заведениях.

Биография

Происхождение

Родился 23 апреля (4 мая) 1778 года в семье прокурора Московской синодальной конторы, был правнуком математика Л. Ф. Магницкого.

В 1793—1795 годах учился в московском университетском Благородном пансионе. На доске почёта, заведённой в пансионе, имя Магницкого было записано золотыми буквами третьим. В 17 лет поступил на службу в лейб-гвардии Преображенский полк; с 1798 года служил в коллегии иностранных дел: был секретарём посольства в Вене, затем служил в Париже.

По возвращении из-за границы в 1803 году он поступил в министерство внутренних дел, что сблизило его с М. М. Сперанским, и после его возвышения он сделался ревностным исполнителем его планов. После опалы Сперанского Магницкий был сослан в Вологду, где пробыл под надзором полиции с 1812 по 1816 год. Дочь Сперанского вспоминала его особую переимчивость, талант к передразниванию:

За эпиграммою следовал фарс; там опять какое-нибудь передразнивание, и всё это, с разносторонним его талантом, было приправляемо то стихотворною импровизациею, то прочитанным где-нибудь или тут же вымышленным рассказом.

Снискав расположение Аракчеева и князя А. Н. Голицына, М. Л. Магницкий был назначен 30 августа 1816 года воронежским вице-губернатором; затем, с 14 июня 1817 года, был Симбирским гражданским губернатором, а в 1819 году членом Главного правления училищ. С 1819 года современниками отмечается его присутствие на всех собраниях Библейского общества в Петербурге. В правительственных сферах господствовали тогда реакционные течения — и бывший сотрудник Сперанского сделался крайним обскурантом и поборником «акта Священного Союза», на началах которого и построил свою деятельность в деле народного образования.

Разгром Казанского университета

В 1819 году Магницкий был послан в качестве ревизора в Казань с правами попечителя. В представленном им отчёте он обвинял новооснованный Императорский Казанский университет в растрате казённых денег и в безбожном направлении преподавания и предлагал торжественно разрушить самое здание университета.

Такая мера не встретила, однако, сочувствия в Главном правлении училищ и не была одобрена государем; вместо уничтожения университета предположено было его преобразование, производство которого было поручено самому Магницкому, назначенному попечителем Казанского округа. Сущность преобразований Магницкого, по его же определению, заключалась в искоренении вольнодумства и основании преподавания всех наук на благочестии. Университет потерял даже тень самостоятельности и был всецело подчинён попечителю, старавшемуся сделать из высшего учебного заведения что-то похожее на монастырь.

При самом назначении Магницкого по его представлению были уволены 11 профессоров; затем последовали новые увольнения лиц, не подходивших в чём-либо к пропагандируемому направлению. Преподавание римского права в университете было заменено правом византийским, и в качестве источника последнего Магницким указывалась Кормчая книга. Похвалы Магницкого удостоился только физико-математический факультет. Тем не менее, его декан, М. Ф. Бартельс, также покинул университет, а на его место назначили 28-летнего Лобачевского.

В 1823 году была устроена особая «кафедра конституций», английской, французской и польской, «с обличительной целью». Профессора всех факультетов и кафедр, не исключая и медицинских, были обязаны проповедовать преимущество святого Писания над наукой. Так, политическую экономию предлагалось преподавать по Библии. В том же 1823 году Магницкий выступил в главном правлении училищ с доносом против московского профессора Давыдова, обвиняемого им в «следовании безбожному учению Шеллинга», и предлагал совершенно уничтожить преподавание философских наук в университетах. Этому противились как многие преподаватели, так и члены главного правления училищ (как, например, Лаваль).

Сама жизнь студентов была подчинена в Казани строжайшим правилам монастырской дисциплины и наполнена упражнениями в благочестии. При таком порядке внутри университета водворились доносы и интриги, а местное общество начало брезгливо сторониться его.

Процесс Магницкого

Едва вступив на престол, Николай I занялся расследованием деятельности Магницкого, Рунича и других одиозных обскурантов. Назначенная в 1826 году ревизия генерал-майора П. Ф. Желтухина вскрыла перед правительством результаты системы Магницкого в виде полного падения университета; обнаружилась и громадная растрата казённых денег. Магницкий был отставлен 6 мая 1826 года от должности попечителя; для покрытия растраты был наложен секвестр на его имения.

Доставленный с фельдфебелем в Ревель, остаток жизни он провёл вдали от государственных дел. В 1831 году доносил императору на «заговор иллюминатов», во главе которого якобы стоял его бывший покровитель Сперанский. В 1839 году за донос на генерал-губернатора М. С. Воронцова был выслан из Одессы в Херсон. Умер в нищете. Князь П. А. Вяземский оставил следующий отзыв о внешности Магницкого:

Он и в Ревеле был ещё видный, статный и красивый мужчина. Черты лица правильные, лицо выразительное, взгляд уклончивый и вместе с тем вкрадчивый. Внешние приёмы его отличались изящностью, щегольством, вежливостью и навыком к избранному обществу.

Последние годы жизни провёл в Одессе (1841—1844), где принимал активное участие в литературной жизни. Большая российская энциклопедия указывает, что М. Л. Магницкий умер 21 октября (2 ноября) 1844 года. В издании «Словарь русских писателей XVIII века» указана другая дата смерти: 21 ноября (3 декабря) 1844; а «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» ошибочно указывает на год смерти — 1855.

Упоминания в литературе

• Из сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина «Медведь на воеводстве» (1884 год):

…казённый ручной станок, который лесные куранты тискал, но ещё при Магницком этот станок был публично сожжён, а оставлено было только цензурное ведомство, которое возложило обязанность, исполнявшуюся курантами, на скворцов.

…но оказалось, что и тут Магницкий его намерения предвосхитил: университет в полном составе поверстал в линейные батальоны, а академиков заточил в дупло, где они и поднесь в летаргическом сне пребывают. Рассердился Топтыгин и потребовал, чтобы к нему привели Магницкого, дабы его растерзать, но получил в ответ, что Магницкий, волею божией, помре.

• Из агитационной песни К. Ф. Рылеева (написана совместно с А. А. Бестужевым, 1823 год):

Где Магницкий молчит,
А Мордвинов кричит:
«Вольно!»

• Князь П. А. Вяземский в августе 1821 года написал:

Подлец, вертлявый по природе,
Модницкий, глядя по погоде,
То ходит в красном колпаке,
То в рясах, в чёрном клобуке.
Когда безбожье было в моде,
Он был безбожья хвастуном,
Теперь в прихожей и в приходе
Он щеголяет ханжеством.

• А. И. Герцен записал: «Свободной России мы не увидим… Мы умрём в сенях, и это не от того, что при входе в хоромы стоят жандармы, а от того, что в наших жилах бродит кровь наших прадедов — сечённых кнутом и битых батогами, доносчиков Петра и Бирона, наших дедов-палачей, вроде Аракчеева и Магницкого, наших отцов, судивших декабристов, судивших Польшу, служивших в III отделении, забивавших в гроб солдат, засекавших в могилу крестьян. От того, что в жилах наших лидеров, наших журнальных заправил догнивает такая же гадкая кровь, благоприобретённая их отцами в передних, съезжих и канцеляриях».

Сочинения

Литературная деятельность Магницкого началась публикацией «Печальной песни на кончину Императорского московского университета куратора И. И. Мелиссино» (М., 1795). В «Приятном и полезном препровождении времени» он поместил ряд стихотворений сентиментального содержания: «Дитяти», «Храм любви», «Песня моей Катенки: Тише, громкой соловей» и т. д.

Несколько его стихотворений появилось и в «Аонидах» Николая Карамзина. Своеобразное литературное дарование он проявил значительно позднее, в разных «мнениях», записках и донесениях, писанных витиевато, но полных казуистики. Во «Мнении об естественном праве» и «Доношении министру духовных дел и народного просвещении» («Русский архив», 1864, I) он доказывал, что естественное право — изобретение новейшего неверия с Кантом и Стефенсом во главе, и что взгляды Александра Куницына нашли отклик в революциях Сардинии, Испании и Неаполя. «Сон в Грузине» («Русский архив», 1863, I, написан в 1825 году) — лесть Алексею Аракчееву.

Любопытны ещё рецензия в «Чтениях в Московском обществе истории и древностей» (1864, II) на статью Петра Кёппена «Критическое исследование о Кирилле и Мефодии» (о книге Й. Добровского «Кирилл и Мефодий, первые вероисповедники у словен») — по мнению Магницкого, статья Кёппена содержит указание на неверность православных святцев, искажённое жизнеописание святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и другие «непозволительные и вредные нелепости», а также «Две речи попечителя Казанского учебного округа» (Казань, 1827—1828) и проникнутая пиетизмом «Инструкция для осмотра училищ Казанского округа» («Русский архив», 1867).

После своего падения Магницкий издал под псевдонимом К-ц-н-г-м «Исторический альманах» (М., 1832), а затем, поселясь в Ревеле, руководил ежемесячным журналом «Радуга», издателем которого был учитель ревельской гимназии Бюргер. Журнал этот, выходивший в 1832—1833 годах, был прототипом «Маяка», «Домашней беседы» и т. п. изданий. В «Радуге» преобладала насмешка над западным просвещением и западной философией в особенности, что не помешало тогдашнему министру народного просвещения князю Карлу Ливену установить обязательную подписку на журнал в подведомственных ему учебных заведениях. Из числа статей, безусловно принадлежавших самому Магницкому, интересны: «Отломки от философского мозаика, степного отшельника, М. Простодумова, помещика с. Спасского, Саратовской губернии». Автор доказывал, что «одна религия есть предмет, предохраняющий науки от гниения». Философия, «холодно-богохульная в Англии, затейливо-ругательная во Франции, грубо-чувственная в Испании, теософо-иллюминатская в Германии», всегда только «облекала ереси в новые формы». «Голос над гробом Гегеля» оканчивался словами: «Да отпущено будет Гегелю в мире вечном земное мудрствование его, и да доступна будет философу жизнь, которой он не чаял! но да изгладятся со смертью его и следы философии его на земле».

В направленной против Карамзина статье «Судьба России» он предвосхищал идеи возникшего позже славянофильства. Полемизируя с историком, писавшем о периоде владычества татар как остановившем развитие России, Магницкий говорит: «Философия о Христе не тоскует о том, что был татарский период, удаливший Россию от Европы, она радуется тому, ибо видит, что угнетатели её, татары, были спасателями её от Европы». «Угнетение татар и удаление от Западной Европы были, может быть, величайшим благодеянием для России, ибо сохранили в ней чистоту веры Христовой… Чтобы превзойти Европу Россия, вместо сближения с Европой, удалялась от неё». Переходя к реформам Петра, Магницкий заявлял, что «сближение с Европою нужно было совсем не для неё (России), как обыкновенно думают, а для самой Европы», которую Россия должна была обновить и очистить.

По прекращении «Радуги», живя в Одессе, Магницкий, по свидетельству Петра Морозова, сотрудничал в «Одесском вестнике» и «Одесском альманахе». После его смерти напечатан «Взгляд на мироздание» («Москвитянин», 1843, XI).

Отдельно во время проживания Магницкого в Одессе вышло ещё «Краткое руководство к деловой и государственной словесности для чиновников, поступающих на службу» (М., 1835), посвящённое наместнику края графу Михаилу Воронцову. Поводом для написания книги послужила практическая надобность обучить новое поколение канцеляристов тонкостям работы с деловыми бумагами:

На себе самом и на множестве молодых людей, вступающих в службу, я испытал, как трудно, выйдя из Университета, следовать сему правилу Аристотеля, то есть не риторствовать в деловых бумагах, сгладить педантство школьного слога приличием служебного, войти в простоту и добрый вкус языка делового, имеющего свои особенные правила и красоты. Мне случалось видеть молодых чиновников с отличнейшими способностями и образованием, остановившимися в некоторых роде исступления на самом пороге департаментской службы от недоумения: каким образом, после блистательных их успехов в словесности университетской, после наград и ученых степеней, ею приобретенных, может столоначальник, совсем не ученый, не только перемарывать выписку из дела, ими представленную, но и смеяться (весьма справедливо) над неуместными красотами её слога?

В книге Магницкий полемизировал с филологами того времени, которые признавали культурную ценность книжного слога, считая язык делопроизводства не «словесностью», а только «языком подьяческим». Магницкий считал деловой слог не менее значимым в структуре национального языка и описал в своей книге все существующие виды «служебного языка», давая сведения об истории каждого из них и рекомендации по практическому применению.

Литература

• Магницкий Михаил Леонтьевич // Ломоносов — Манизер. — М. : Большая российская энциклопедия, 2011. — С. 407. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—2017, т. 18). — ISBN 978-5-85270-351-4.
• Магницкий, Михаил Леонтьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Минаков А. Ю. Охранитель народной нравственности: православный консерватор М. Л. Магницкий
• Морозов П. Моё знакомство с Магницким — М., 1877.
• Подробное указание литературы у Иконникова, «Опыт русской историографии» (т. I, кн. 2, с. 934—935).
• Попов. Общ. любителей отеч. словесности и период. литературы в Казани 1805-3 4 гг. // «Русский вестник». — 1859
• Сухомлинов М. И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Т. I. — СПб., 1889.
• Стурдза А. С. Воспоминание о Михаиле Леонтьевиче Магницком. Статья А. С. Стурдзы / Сообщ. Н. В. Неводчиковым // Русский архив, 1868. — Изд. 2-е. — М., 1869. — Стб. 926—938.
• Феоктистов. М. Л. Магницкий. — СПб., 1865.
• Фортунатов Ф. «Памятные записки вологжанина» («Русский архив», 1867, № 12);
• Ч-в. Михаил Леонтьевич Магницкий. Новые данные к его характеристике. 1829—1834 гг. // Русская старина, 1875. — Т. 14. — № 11. — С. 478—491.
• Кочеткова Н. Д. Магницкий Михаил Леонтьевич // Словарь русских писателей XVIII века. — СПб., 1999. — Вып. 2. — С. 254—257.
• Императорский Московский университет: 1755—1917 : энциклопедический словарь / Андреев А. Ю., Цыганков Д. А.. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. — С. 410—411. — 894 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-8243-1429-8.
• Магницкий М. Л. Краткое руководство к деловой и государственной словесности для чиновников, поступающих на службу. — М.: В типографии Лазаревых Института Восточных языков, 1835. — 120 с.
• Никитин О. В. М. Л. Магницкий и его «Краткое руководство к деловой и государственной словесности» // Русская речь. — М.: Наука, 2006. — № 5. — С. 88—98.