Три книги о жизни

De triplici vita, 1560

«Три книги о жизни» (лат. De vita libri tres) — трактат итальянского философа Марсилио Фичино (1433—1499). «Три книги» включают в себя три написанные в 1480—1490 годах трактата, рассматривающих вопросы сохранения здоровья и продления жизни учёных, а также астральных влияний на них. В большей степени внимание уделяется душевному здоровью, но даются также и медицинские и поведенческие рекомендации. Для сохранения здоровья духа и избегания меланхолии Фичино даёт подробные советы по соблюдению диеты и ведению правильный образ жизни. Советы сгруппированы по трём областям: вино и ароматная еда, благовония и чистый воздух, занятия музыкой. Из всех средств против меланхолии, музыку Фичино считал наиболее действенной благодаря сродству среды, в которой она распространяется — воздуху — с человеческим духом.

В «Трёх книгах» перечисляются «пять главнейших врагов учёного: флегма, чёрная желчь, соитие, переедание и утренний сон» и даются рекомендации по ведению здорового образа жизни. Первые две опасности связаны с оригинальной концепцией меланхолии, которой, по мнению Фичино, в наибольшей степени подвержены учёные. В соответствии со своими теоретическими построениями, Фичино называет три причины меланхолии: небесную, природную и человеческую и для каждой из причин даёт астрологические, диетические и иные рекомендации. Из общих рекомендаций Фичино советует избегать любой неумеренности, разумно организовывать своей день, жить в правильным образом устроенном жилище, гулять, правильно питаться, следить за пищеварением, принимать массаж головы и тела, слушать музыку. Медикаментозные и магические средства, согласно Фичино, должны выбираться с учётом астрологических вычислений.

С медицинской частью изложенных в «Трёх книгах» теорий был знаком Парацельс и, как следствие, парацельсианцы XVI—XVII веков. Хорошо изучено влияние книги на развитие музыкальной теории. Хотя отдельные составляющие концепции Фичино о связи между духом и музыкой не были новы, предлагаемое им понимание эффектов музыки было новаторским. Из гуманистов, занимавшихся теорией музыки, со взглядами Фичино были знакомы оккультист Агриппа Неттесгеймский, энциклопедист Грегор Рейш, философ Понтюс де Тиар и другие. После XVI века музыкальные идеи Фичино утратили влияние.

Предыстория

Истоки ренессансного оккультизма

Основная статья: Магические воззрения деятелей Возрождения

Изображение Сатурна из книги Гвидо Бонатти «Liber Astronomiae», издание 1550 года. По словам Фичино, «Сатурн редко отмечает ординарные личности и судьбы, божественные или грубые, радостные или согнутые глубочайшей скорбью» (III.2)

Приступая к изучению магии, Фичино располагал трудами большого числа оккультистов. Из средневековых авторов полезными оказались сочинения Петра Абанского, Роджера Бэкона, Аль-Кинди, Авиценны, а также анонимное практическое руководство по талисманной магии XI века «Пикатрикс». Существенно более значимым, по мнению английского историка Дэниэла Уокера, было влияние неоплатоников. «De Sacrificiis et Magia» Прокла содержит полное изложение теории симпатической магии, а от его биографа Марина Неаполитанского известно, что афинский философ усердно пел и изучал орфические гимны. На музыкальную направленность фичиновской магии могла оказать влияние «Жизнь Пифагора» Ямвлиха, в которой Пифагор предстаёт последователем Орфея. Основным источником относительно небесных влияний Уокер называет входящий в Герметический корпус трактат «Асклепий».

Идеи трёх книг тесно связаны с положениями гуморальной теории. Развившись из учения пифагорейца Алкмеона Кротонского о здоровье как равновесии различных качеств, она была позднее дополнена концепцией четырёх стихий Эмпедокла. Сложившееся в V веке до н. э. деление на четыре гумора, в котором чёрной желчи соответствовала меланхолия, сохранилось в неизменном виде до Средних веков. В IV веке до н. э. у перипатетиков понятие меланхолии было сопоставлено с «божественным безумием» (др.-греч. θεία μανία) Платона и Сократа, и распространено на обычных людей как один из базовых темпераментов. Дальнейшая разработка понятия меланхолии была произведена в трудах Августина и средневековых схоластов. В конце XIII века в Европе от арабов была вновь заимствована идея о «детях Сатурна», то есть тех, кто родился под знаком соответствующей планеты. Постепенно среди черт характера, приписываемым таким людям, появился и меланхолический темперамент. Соотнесение меланхолии с высшими видами интеллектуальной деятельности связано с возрождением античного идеала созерцательной жизни у ранних итальянских и немецких гуманистов. Первым всеобъемлющее исследование меланхолии предпринял именно Марсилио Фичино, согласно гороскопу относившийся к «детям Сатурна». Рассматривая Сатурн как несчастливую звезду, что в его случае усугублялось дополнительными неблагоприятными астрологическими обстоятельствами, он считал необходимым компенсировать средствами медицины и магии неоплатоников.

Исторический контекст

Основная статья: Фичино, Марсилио‎

На протяжении всей жизни Фичино не отличался крепким здоровьем. Согласно его первому биографу Джованни Корси, «он был очень малого роста, телом худ и немного горбат. Говорил запинаясь и шепелявя, впрочем, не без приятности. Голени и руки от локтя, особенно же кисти, были длинноваты». По мнению философа, причиной тому был его крайне неблагоприятный гороскоп, в котором восходящий Сатурн находился в знаке Водолея. К проблеме взаимосвязи астрологии и здоровья он постоянно обращался в своей переписке с друзьями и покровителями, бесплатно давая им врачебные рекомендации. В предисловии к «Трём книгам», обращаясь к своему тогдашнему покровителю Лоренцо Медичи, Марсилий объяснил своё желание обратиться к медицинской проблематике желанием почтить память отца, придворного врача деда Лоренцо, Козимо Старого (1389—1464).

Представления Фичино о магии суммированы в трактате «О стяжании жизни с небес» («De vita coelitus comparanda»), возникшем из толкования на одну из частей «Эннеад» Плотина. Появление «Трёх книг» вызвало подозрения в адрес Фичино о неподобающих для священника занятиях магией. Стремясь оправдаться, гуманист рассылал письма своим влиятельным друзьям, доказывая, что он не одобрял, а лишь излагал магическую науку, и что его мысли были направлены не на поклонение демонам (cultu demonum), а к полезной для здоровья тела естественной магии (magia naturali). Формальное опровержение того, что его магия не является демонической, содержится в написанной 19 сентября 1489 года «Апологии». Учитывая, что в то же друг Фичино, Джованни Пико делла Мирандола (1463—1494), был вынужден оправдываться за свои высказывания относительно магии и каббалы, опасения философа были не беспочвенны. Обвинения были сняты только в мае 1490 года, после ходатайства венецианского посла в Риме Эрмолао Барбаро и ряда церковных иерархов к папе Иннокентию VIII.

Рукописи и издания

Иллюстрация ко второй части трактата «О жизни», изданной вместе с «Книгой о дистилляции» Иеронима Брауншвейгского

Рукописная традиция «Трёх книг» соответствует структуре книги, изначально представлявшей собой три отдельных трактата. «О здоровой жизни» ("De vita sana) был завершён в конце 1480 года и получил распространение в рукописях. Некоторое времени трактат публиковался в составе VII тома «Эпистол» («Epistolae»). В общей сложности, сохранилось 9 рукописей ранней редакции «De vita sana». Вторая из «Трёх книг», «О долголетии» («De vita longa»), была завершена в августе 1489 года. На её написание Фичино вдохновила книга Арнольда из Виллановы «De conservanda iuvenitute» («О сохранении молодости»). «О долголетии» в сентябре 1489 года посвятил своему другу Филиппо Валори. Самостоятельных рукописей второй части не сохранилось. Трактат «О стяжании жизни с небес» («De vita coelitus comparanda») был завершён в промежутке между написанием первой и второй частей и первоначально составлял одну из частей комментария к «Эннеадам» Плотина. 10 июля 1489 года произведение было отделено и с посвящением отправлено королю Венгрии Матвею Корвину. Вероятно, работа над текстом к тому времени не была завершена, так как позднее Фичино датировал трактат 1 августа 1489 года. Приняв решение об объединении трёх трактатов, Фичино внёс изменения в книги II и III для обеспечения связности текста, добавил отдельное предисловие к книге III и две апологии (apologiae). Получившееся произведение было посвящено Лоренцо Медичи.

Выпущенное во Флоренции в 1489 году editio princeps стало основой для последующих переизданий, однако в последующих прижизненных изданиях Фичино продолжал вносить коррективы. Два базельских издания Иоганна Амербаха (ок. 1489—1495 и ок. 1497) стали основой для Opera omnia 1561 и 1576 годов. Последние являлись основными до конца XX века. В 1505 году первые две книги перевёл на немецкий язык Иоганн Мюлинг. Между 1507 и 1537 годами перевод Мюлинга переиздавался 7 раз. Известны несколько других частичных немецких переводов того же времени. Существуют два французских перевода: Жана Бофиса (Jehan Beaufilz, Париж, 1541) 1 и 2 книг и полный Ги Лёфевр де ла Бодри (Париж, 1582). Итальянский перевод Луцио Фауно (Lucio Fauno, Венеция, 1548) первых книг был перепечатан в 1969 году.

Работа над первым современным изданием латинского текста с английским переводом была завершена Кэрол Каске (Carol V. Kaske) и Джона Кларка (John R. Clark) в 1989 году.

Основные идеи

Рецепты здоровой жизни

Физиология меланхолии

Говоря о причинах, которые сподвигли его на написание своего труда, Фичино отмечает (I.2), что в то время, как бегуны заботятся о своих ногах, солдаты — о своём оружии и лошадях, музыканты — о своих инструментах, а охотники о своих собаках и птицах только служители муз находятся в неведении относительно правил ухода за своим «инструментом», каковым является их дух (spiritus). В одном из написанных в 1470-х годах писем к поэту Джованни Кавальканти (1444?—1509) Фичино подробно анализирует болезненное для него эмоциональное состояние упадка сил и безразличия, связывая его с негативным влиянием Сатурна, нисходящего в знаке Льва. По мнению авторов монографии «Saturn and Melancholy» (Раймонд Клибанский, Эрвин Панофский и Фриц Заксль), это письмо знаменует переход Фичино в число сторонников астрологических теорий Прокла и Аристотеля. В том же письме философ сообщает, что избавиться от приступа меланхолии ему помогает только музицирование. Важность проблемы требовала теоретического осмысления, и несколько лет спустя он вернулся к рассмотрению симптомов и терапии в «Трёх книгах о жизни». Новаторским вкладом Фичино в концепцию меланхолии стало постулирование её как «уникального и божественного дара», идущего от высшей из планет, то есть Сатурна. Также он первым связал то, что Аристотель называл меланхолией выдающихся в интеллектуальном отношении людей, с идеей «божественного неистовства» Платона.

Ренессансная теория меланхолии, на развитие которой идеи Фичино оказали определяющее влияние, тесно связана с гуморальной теорией. Основные её постулаты восходят к XXX главе псевдо-Аристотелевского трактата «Проблемы». В интерпретации Фичино, основой понимания меланхолии является связь с одним из гуморов, чёрной желчью. Последняя обладает уникальной особенностью оказывать долгосрочное влияние на психическое состояние человека. Теоретической основой физиологических выводов Фичино является учение платоников и неоплатоников о космосе как едином организм. Согласно фичиновскому пониманию взглядов Платона, небесный и земной миры связаны некими силами, испускаемыми звёзды в виде «лучей» или «влияний», а все живые существа оказываются дополнены свойствами соответствующих звёзд. Влияния, особенно в случае людей, проявляются в разной степени, в зависимости от физических и психологических особенностей. Согласно ренессансным представлениям, основными частями человеческой «природы» являются тело (corpus) и душа (anima), связанные проницающей субстанцией духа (spiritus). Последний, по мнению Фичино, может оказывать влияние на две прочие части человека и, в свою очередь, выступать проводником астральных влияний. Более точно, дух также обладает составной структурой, и взаимодействующая со звёздами его часть, spiritus mundanus, передаёт воздействие другой составляющей, spiritus humanus, которая и общается с телом и душой. Душа, в свою очередь, также не монолитна. Из трёх её составляющих только низшая, интуитивный разум (mens), до некоторой степени может испытывать влияние звёзд, тогда как высшие, воображение (imaginatio) и рассудок (ratio), полностью свободны.

Взаимосвязь духа и чёрной желчи осуществляется в рамках следующего процесса: дух, являясь испарением крови, под действием тепла сердца поднимается в мозг, где и применяется душой для потребления внутренних и внешних ощущений. У людей, подверженных «меланхолическим болезням», прежде всего учёных, дух постоянно тратится в мыслительном и творческом процессе и потому нуждается в особой заботе. Кровь, постоянно теряя свои летучие составляющие, становится плотной, сухой и чёрной. Как следствие, у учёных развивается меланхолия. Такой дух происходит от чёрной желчи, и он тонкий, горячий и взрывоопасный. Потому учёные могут приходить в маниакальные состояния, а затем, когда чёрный дым уходит, в депрессивное. В целом, состояние организма, в котором чёрная желчь играет доминирующую роль, не нормально, но не более, чем ненормален талант: если желчи слишком много, человек становится крайне меланхоличен, но если её мало, то он посредственность. Все studiosi предрасположены к меланхолии если не в силу гороскопа, то по роду своих занятий. По мнению Фичино, оптимальной пропорцией является 8 частей крови, 2 части жёлтой желчи, 2 части чёрной желчи.

Оккультизм и астральные влияния

В комментариях к платоновскому диалогу «Тимей» («Compendium in Timaeum», 1484—1496) и в «О стяжании жизни с небес» Фичино разработал общую теорию космического духа (лат. spiritus mundi), по мнению Д. Уокера — стоическую в своей основе. Отправной точкой его рассуждений стало одно из мест в «Эннеадах» — начиная с Пауля Кристеллера общепризнано, что речь идёт о главе IV.3.11, в которой Плотин говорит о святынях и статуях, возведение которых повышает вероятность присутствия божественных сущностей в нашей части Космоса. Поскольку Фичино полагал Герметический корпус и сочинения древнего мага Зороастра источником идей платонизма, он связал текст Плотина с близким по смыслу местом из входящего в «Герметику» трактата «Асклепий». Общей ход мысли Фичино, как отмечает английский историк Фрэнсис Йейтс в данном месте сложно реконструировать. Основной тезис его, по-видимому, состоял в том, что связи между причинами и формами, которые Зороастр называл божественными сцеплениями, а Синезий — магическими чарами, зависят не столько от звёзд и демонов, сколько от вездесущей мировой души. Согласно интерпретации Э. Гарэна, упоминая небесные образы Фичино подразумевал священнодействующего мага, управляющего круговоротом, соединяющим мировую душу с чувственным миром. В конечном счёте флорентиец приходит к признанию связи между находящимися в мировой душе порождающими причинами и материальными формами, такой, что манипулируя первыми можно оказывать влияние на вторые. Как следствие — к обоснованию действенности талисманов и магии.

Как предмет исследования, магия для Фичино стоит в одном ряду с прочими разделами натурфилософии, такими как космология, астрономия или физика. Понятие магии Фичино ранее использовал в своём комментарии к диалогу «Пир», говоря о том, что любовь, соединяющая вещи между собой, делающая мир единым целым, магична по своей природе Представления Фичино о магии суммированы в трактате «О стяжании жизни с небес» («De vita coelitus comparanda»), возникшем из толкования на одну из частей «Эннеад» Плотина. Приступая к изучению магии, Фичино располагал трудами большого числа оккультистов. Из средневековых авторов полезными оказались сочинения Петра Абанского, Роджера Бэкона, Аль-Кинди, Авиценны, а также анонимное практическое руководство по талисманной магии XI века «Пикатрикс». Существенно более значимым, по мнению английского историка Дэниэла Уокера, было влияние неоплатоников. «De Sacrificiis et Magia» Прокла содержит полное изложение теории симпатической магии, а от его биографа Марина Неаполитанского известно, что афинский философ усердно пел и изучал орфические гимны. На музыкальную направленность фичиновской магии могла оказать влияние «Жизнь Пифагора» Ямвлиха, в которой Пифагор предстаёт последователем Орфея. Основным источником относительно небесных влияний Уокер называет входящий в Герметический корпус трактат «Асклепий».

Пытаясь отвести подозрения со стороны церкви, в «Трёх книгах» Фичино разграничивает природную магию от духовной и демонической. Не вполне понятно, обращался ли он в своих магических практиках к ангелам или демонам. Источники, которыми он пользовался, занимают по данному вопросу различную позицию. Согласно Плотину, эффективность молитв и магии не зависит от богов, и потому всякая магия природна, являясь не более чем выражением космической симпатии. Позднейшие неоплатоники, однако, отказались от такого упрощения, и уже у Ямвлиха магические предметы являются знаками божественного или демонического присутствия, и их действенность не зависит от намерений мага. Д. Уокер склоняется к первой альтернативе, поскольку демоны редко упоминаются на страницах «О стяжании жизни с небес». С другой стороны, согласно преобладающему мнению отцов Церкви, «Асклепий» был произведением идолопоклонническим. То же самое относилось ко всему неоплатоническому учению о магии, и явно проявлялось у ученика Фичино, Франческо да Диаччето. Известно также, что как минимум дважды, в 1494 и 1495 годах, Фичино участвовал в призывании злых сатурнианских демонов. Многочисленные упоминания демонов в трудах Фичино Уокер суммирует следующим образом. Демоны преимущественно относятся к планетам, хотя бывают и небесные и элементальные. У них есть души и тела, воздушные или эфирные, в зависимости от их статуса. Планетарные демоны занимаются распространением небесных влияний и могут, поскольку обладают душой и духом, воздействовать на душу и дух человека. Фичино отождествлял иерархию демонов неоплатоников с иерархией ангелов христианских авторов. Непростым оказался вопрос о разграничении полномочий планетарных духов и демонов. Видимо, Фичино склонялся к тому, что на персональном уровне действуют только обладающие душой демоны, тогда как влияние духов планет более общее. Опасность предлагаемых им магических средств Фичино предполагает избежать нераспространением их за пределы философских кругов.

Лечение и профилактика

В соответствии со своими теоретическими построениями, Фичино называет три причины меланхолии: небесную, природную и человеческую. Небесные факторы обусловлены влиянием «холодных» и «сухих» планет Меркурий и Сатурн. Природная причина связана с накоплением чёрной желчи, а природная лежит в чисто физиологической плоскости, являясь следствием образа жизни учёного. В трактате рассматриваются способы борьбы с меланхолией у учёных, возникающей вследствие того, что лица умственного труда находятся под покровительством Сатурна, отвечающего также за меланхолический темперамент. Соответственно причинам, Фичино предлагает трёхчастную методику лечения. Предлагаемая им диета основана на хорошо известных советах арабских и салернских врачей. От триады методов классической медицины, диета, фармацевтика и хирургия, предлагаемая Фичино методология отличается заменой хирургии на ятроматематику, то есть медицинскую астрологию. Такая замена при схожести предлагаемых мер меняет в некоторых случаях их смысл. Если у врача XI века Константин Африканского прогулки имеют общеукрепляющее значение, в концепции флорентийского философа различие между «природными» и «магическими» средствами не производится, и необходимость прогулок объясняется необходимостью наполнения души небесным духом.

Космический дух, которым живёт и дышит мир, подобен человеческому. Он может быть усвоен людьми различными способами, например, путём потребления вина, белого сахара, золота, экстракта корицы или розы. Фичино приводит такие же списки для привлечения планетных влияний, в частности Солнца и Юпитера. Можно также использовать талисманы (imagines), и Фичино подробно, хотя и с преуведомлениями и предупреждениями, рассматривает вопрос об их использовании. Благотворное влияние Сатурна у Фичино не ограничивается противостоянием меланхолии — его пронизывающие весь космос лучи, обладающие оптимальным соотношением теплоты и влажности, способствуют пищеварительной, выделительной и репродуктивной способностям организма.

Главнейшей опасностью, «первым чудовищем», подстерегающим учёного, Фичино называет «Венерино соитие», «особенно если в нём хоть немного переусердствовать: ведь оно сразу истощает духи, в особенности наитончайшие, ослабляет мозг, производит расстройство в желудке и груди». Соглашаясь с Гиппократом он уподобляет соитие поражающей ум падучей болезни, поскольку в рамках гуморальной теории семя понималось как необходимая для интеллектуальной деятельности телесная жидкость. В целом, исследователи согласны, что понятие spiritus у Фичино объединяет в себе смыслы сразу двух греческих понятий: ὄχημα, восходящего к Платону и означающего у философов-неоплатоников переносчика душ из надлунного мира в подлунный, и πνεῦμα, под которым Аристотель в «О возникновении животных» понимал жизнедающее начало, отличное от четырёх элементов, образующих тела живых существ, но подобное веществу звезд, эфиру.

Теория астрологической музыки

Орфей играет животным, картина Якопо дель Селлайо, 1480-е годы

К вопросу взаимосвязи между космическим порядком и теорией музыки Фичино обращался неоднократно, но наиболее полно вопрос раскрыт в комментариях «Тимею». Значительная часть комментария посвящена толкованию платоновской интерпретации музыкальной теории пифагорейцев. Основным её постулатом является тезис о том, что числа могут быть выражены музыкальными нотами и звуками, и что их отношения могут быть гармоничными и благозвучными. В результате, как полагает Фичино, появляется возможность средствами музыки перенести идеи из интеллигибельного мира в мир чувственных восприятий. В понимании Фичино музыка является одновременно набором звуков и числовых отношений, причём каждый способ восприятия имеет свои эстетические критерии. Изложенный в «Тимее» космогонический миф (35—36) Фичино рассматривает в христианской перспективе, описывая Бога как мудрого архитектора, упорядочивающего вселенную и постоянно поддерживающего в ней порядок. В ходе акта Творения гармонический архетип впечатался в материю и первоначальный хаос был преобразован в гармонию четырёх элементов. Числовым пропорциям, приводимым Платоном, Фичино придаёт смысл «меры, числа и веса» Прем. 11:21. Вслед за Проклом, Фичино полагает, что Бог связан с космосом динамически, «выпевая» его. Сам же космос может быть истолкован как торжественное песнопение в честь Создателя. Объясняя композицию мировой души, философ уделяет особое внимание приводимым Платоном числовым рядам, «плоским» (1-2-4-8) и «объёмным» (1-3-9-27). Расположенные графически в виде «платоновской лямбды» или «дельты Крантора», они образуют треугольник с вершиной в единице, обозначающей Бога как Первопричину. Применительно к теории контрапункта, простейшая из пропорций 2:1 означает октаву, 3:2 квинту, 4:3 кварту и т. д.. Далее Фичино приходит к выводу, что природные явления в макрокосме являются подражанием определённой математически небесной гармонии [микрокосм]]а, а законы физического мира те же, что управляют высшими сферами. Важную роль его в построениях играют населяющие небесные сферы «демоны», подражающие в своих движениях звёздам и планетам.

Использование чего-то, подобного в числовом отношении небесным телам вызывает прилив небесного духа, подобно тому, как натянутая струна вызывает вибрирование другой, настроенной таким же образом. В «О стяжании» Фичино применяет данный принцип не только к музыке, но и еде, лекарственным средствам и талисманам. В целом, как интеллектуальная деятельность связана с Сатурном, произнесение слов, пение и извлечение звуков соотносится с Солнцем и Аполлоном. Развивая свою мысль, Фичино задаётся вопросом, как соотнести сочетания тонов с определёнными звёздами. Ответ на него следует из другого принципа, связывающего вызываемые музыкой эмоции с настроением, приписываемым различным планетам. Сатурну, Марсу и Луне, согласно Фичино, соответствует один лишь голос. Музыка Юпитера, в соответствии с получаемым из античной мифологии представлением о характере языческого бога, должна быть торжественной, строгой, но в то же время радостной и уверенной. Предсказуемым образом, музыка Венеры должна отражать сладострастие, распутство и мягкость. Почтенной, простой и серьёзной музыка Солнца следует также выражать благодать. Наконец, музыке Меркурия допустимо придать некоторую несерьёзность. Поскольку любая музыка посвящена прежде всего Солнцу, Фичино, вслед за платониками древности, неоднократно разражается славословиями дневному светилу.

Изложенные Фичино правила астрологической композиции требовали также учёта положения светил и совершения соответствующих ситуации действий — пения, танцев или декламации.

В иерархии чувственных восприятий Фичино слух ставит выше вкуса, обоняния и осязания. Преимущество слуха вытекает из его большей информативности в части передачи движения, в том числе и по сравнению со зрением, которое, как считалось, поставляет в мозг только серии статичных изображений. В «О стяжании жизни с небес» Фичино доказывал большую выразительную способность пения, позволяющего имитировать разнообразные движения души и вызывать в слушателе требуемые чувства. Терапевтические свойства музыки Фичино отмечал также в посланиях к друзьям. Из разных источников известно о том, что Фичино любил развлекать своих гостей и членов Платоновской Академии музицированием. Инструмент, которым он пользовался, сложно идентифицировать, сам философ называл его «орфической лирой» (lyra orphica). Вероятно, это была лира да браччо, наиболее распространённая в ренессансной иконографии Орфея, или другая разновидность скрипки. Согласно описанию Анджело Полициано, как-то Фичино непередаваемым образом то ли пропел, то ли продекламировал сочинённую им в честь Пьеро Медичи героическую оду.

В общей композиции тексту придавалось большое значение, так как музыка сама по себе может оказать влияние только на дух, то есть чувства, тогда как сочетание музыки с поэзией оказывает всеобъемлющее воздействие на человека. Важность исполнения орфических гимнов определённым образом была хорошо известна флорентийским платоникам, этот момент отмечал также Пико. Фичино, комментируя высказывание Плотина о связи молитвы с планетарными влияниями, отмечал, что проницающая способность духа возрастает, если его направить к звёздам с подобающей ситуации песней или гимном.

Талисманы

Общую концепция магических знаков и талисманов Фичино заимствовал у Фомы Аквинского. Следует избегать связанных с Сатурном предметов и, напротив, окружать себя растениями, животными и минералами, принадлежащими более жизнерадостным Солнцу, Юпитеру и Венере. Наиболее благотворны насыщенное духом Солнца и Юпитера золото и золотистые цветы крокуса. Подробному описанию образов, наносимых на талисманы, посвящена XVIII глава «Стяжания жизни с небес». Преимущественно он использует планетные образы, и только один раз упоминает образ астрологического декана, Деву. Изображения могут выполнять различные функции. Например, для получения долголетия следует нанести на сапфир рисунок Сатурна следующего вида: «Старик, сидящий на высоком троне или на драконе; голова его покрыта лоскутом тёмного полотна, а в поднятой над головой руке он держит серп или рыб и одет в тёмные одежды». Для лечения болезней Фичино предлагает использовать образ Солнца в виде царя на троне, а для счастья и телесной силы — образ юной Венеры с яблоками и цветами в руках, одетой в белое и жёлтое. Действенность символа креста в качестве талисмана объясняется у Фичино двояко. Во-первых, небесная сила достигает максимума, когда лучи светил пересекаются под прямым углом. и именно по этой причине крест использовали египтяне. Во-вторых, крест выступает у древних неосознанным пророчеством о пришествии Христа. Стремясь обосновать использование талисманной магии, Фичино ссылается на авторитетных схоластов — Петра Абанского и Альберта Великого. После подробной защиты планетарных образов Фичино выражает надежду «стяжать многие блага от Вселенной» путём конструирования «изображения космоса» (глава XIX), которое следует делать из меди в сочетании с золотом и серебром. Начинать изготовление нужно в благоприятное время, когда Солнце вступает в первый градус Овна, но не в посвящённую Сатурну субботу. Закончить же следует в дни Венеры, «дабы ознаменовать совершенную красоту» талисмана. Для стяжания небесных милостей, полагает Фичино, следует использовать три «всеобщих и собственных цвета», зелёный золотой и синий, соответствующие Трём Грациям небес. Далее Фичино замечает, что космос можно представить и иным образом, например, в виде механизма, подобного тому, который изготовил Лоренцо делла Вольпайя для Лоренцо Медичи. Наконец, можно поместить изображение Вселенной на своде «самого укромного покоя в своём доме».

Влияние

Появление «Трёх книг» вызвало подозрения в адрес Фичино о неподобающих для священника занятиях магией. Стремясь оправдаться, гуманист рассылал письма своим влиятельным друзьям, доказывая, что он не одобрял, а лишь излагал магическую науку, и что его мысли были направлены не на поклонение демонам (cultu demonum), а к полезной для здоровья тела естественной магии (magia naturali). Формальное опровержение того, что его магия является демонической, содержится в написанной 19 сентября 1489 года «Апологии». Обвинения были сняты только в мае 1490 года, после ходатайства венецианского посла в Риме Эрмолао Барбаро и ряда церковных иерархов к папе Иннокентию VIII. Своеобразным продолжением истории стала публикация Пико «Рассуждений против прорицателей» («Adversus Astrologiam», 1494), также столкнувшегося с преследованием инквизиции. Осудив «плохую», то есть опирающуюся на демонов, астрологию, Пико упомянул главу флорентийских платоников, вынудив того публично заявить о неприятии астрологической науки. Впрочем, упоминание Фичино в «Рассуждении» было вполне комплиментарным, а, по мнению Д. Уокера, Пико опирался на теорию астральных влияний своего учителя. Э. Гарэн полагает, что за внешней почтительностью Пико скрывалась критика астрологических воззрений Фичино. В любом случае, «Три книги» оказали значительное влияние на последующую герметическую традицию, а, по мнению американского специалиста по средневековому оккультизму Брайану Копенхэверу, книга Фичино стала самым полным из созданных в период Возрождения изложением теории магии и самым влиятельным в пост-классическую эпоху.

Рассмотрение проблематики здорового образа жизни в трактате «О жизни» стало первым в истории исследованием здоровья интеллектуалов и первым, посвящённым поведенческим особенностям некоторой профессиональной группы. По оценке Э. Гарэна данное произведение является «одним из наиболее странных и самым сложным» из вышедших из под пера философа, уступая разве что его «Советам, как противостоять чуме» (Cosiglio contro la pestilenza). Оба трактата выдержали множество переизданий, благодаря чему попали в составленный Джорджем Сартоном список инкунабул-бестселлеров. Теория меланхолии Фичино получила широкое признание, её подробно проанализировал в своей «Анатомии меланхолии» (1621) Роберт Бёртон.

Влияние магических концепций Фичино на оккультистов XVI—XVII веков проследил Д. Уокер. Значительные заимствования обнаруживаются в «Оккультной философии» (1510, опубликован в 1530) алхимика Агриппы Неттесгеймского, хотя и без атрибуции. В главах о spiritus mundi, планетных влияниях и способах их получения Агриппа буквально следует Фичино, не предупреждая, однако, об опасностях такого рода магии. Фичиновская астрологическая музыка у Агриппы направляется непосредственно ангелам. В целом, Агриппа не пытается примирить свой неоплатонизм с христианской парадигмой или предупредить читателя о возможной неортодоксальности своих идей. Степень влияния Фичино и его книги на Парацельса оценивается различно. Французский парацельсианец XVI века Жак Гохорий полагал, что в своём трактате «De Vita Longa» Парацельс многое заимствовал у флорентийского философа. Помимо очевидной связи с названием одного из разделов «Трёх книг о жизни», Гохорий смог обнаружить некоторое сходство мнений двух авторов. Гохорий резюмировал, что, хотя Фичино занял слишком робкую позицию по отношению к возможностям магии, он заслуживает похвалы как предшественник Парацельса. Современный историк Д. Уокер полагает что, непосредственные признаки влияния указать сложно, прежде всего в силу маловразумительности писаний германского мага. Немецкий историк медицины Уолтер Пагель указывает, что Парацельс высоко ценил Фичино, называя его «лучшим итальянским врачом», цитировал в своём трактате «De Vita Longa» «Три книги» и использовал содержащиеся там рецепты.

Уокер называет ряд авторов XVI века, чьи воззрения в разной степени сходны с изложенными в «Трёх книгах». «De incantationibus» Пьетро Помпонацци (1520) тематически близко книге Фичино, и предлагает похожее объяснение действенности песнопений и надписей на талисманов через передаваемую духом между оператором и пациентом силу воображения (vis imaginativa). У крупного музыкального теоретика XVI века Джозеффо Царлино идея связи между духом и музыкой не занимает значительного места, и далее ссылки на Фичино практически не встречаются.

Основой для последующих исследований теории музыки Фичино стала монография исследователя из института Варбурга Дэниэла Уокера «Spiritual & Demonic Magic from Ficino to Campanella» (1958), в значительной степени основанная на материале «Трёх книг».

Избранные издания

• Marsilio Ficino. Three Books on Life. A Critical Edition and Translation with Introduction and Notes / Kaske C. V., Clark J. R.. — Arizona Ctr For Medieval & Ren, 1989. — Vol. 57. — 528 p. — (Medieval and Renaissance Texts and Studies). — ISBN 0-86698-041-5.

Ссылки

• Three Books on Life (англ.). www.wdl.org. World Digital Library (16 сентября 1489).