Неонацизм на Украине

Бойцы националистического батальона «Сич» с символом «Вольфсангель», который использовался в нацистской Германии и популярен среди неонацистов

Генезис явления

Украинские радикалы «Правого сектора» на Майдане Незалежности. 2014 год

Как правило, в странах Восточной Европы симпатизантами ультраправых движений становятся представители рабочего класса. Мотивацией такого политического выбора часто оказывается ненависть к нуворишам и разнообразным меньшинствам, которые или причастны к криминалу, или, по мнению неонацистов, просто «должны знать своё место». Группы национальных меньшинств (евреи, цыгане и другие) входят в состав всех восточноевропейских государств, и они представляют собой удобные «объекты» для выплёскивания, по выражению П. Меркла, «ксенофобии и параноидального страха». Тем не менее некоторые народы Восточной Европы — чехи, поляки, словаки, венгры — демонстрируют гораздо более положительное отношение к демократическому обустройству общества, чем, например, русские, украинцы или белорусы. Более демократические традиции дают шанс держать в узде праворадикальные силы и не позволить им получить власть в свои руки.

В силу ряда обстоятельств в своём развитии ультраправая среда на Украине эволюционировала в двух различных направлениях: как официальные политические партии и как совокупность сетевых сообществ, радикальных группировок и полувоенных формирований, состоящих из добровольцев с праворадикальными взглядами. Отмечается, что спектр правого крыла украинского национализма имеет очень неоднородный состав, однако в нём выделяются несколько ключевых организаций. В первую очередь это Украинская национальная ассамблея — Украинская народная самооборона (УНА-УНСО), держащая курс на построение прозападного унитаристского националистического государства. Эта организация принимала участие в военных конфликтах на стороне Грузии против Абхазии в 1993 году и на стороне чеченских сепаратистов против российских войск. В середине 1990-х годов резко возрос уровень её шовинизма и экстремизма, а в 1994 году было заявлено намерение получить власть внепарламентскими средствами.

Помимо УНА-УНСО, много внимания к себе привлекла популистская партия «Свобода», а также организация «Державная самостийность Украины», стремящаяся к созданию этнически однородной Украины и обещавшая устроить лагеря интернирования для русских. Эта партия отказывалась пускать в свои ряды кого-либо, кроме украинцев, подвергала своим нападкам коммунистов и продемократических националистов, выступала против смешанных браков и иммиграции в страну представителей других национальностей, а также призывала к депортации из Украины тех евреев, цыган и армян, которые не были её постоянными жителями. В конце концов партия ушла с политической арены, а затем прекратила своё существование.

В 2013 году появилось объединение «Правый сектор», которое выполняло функции выступавшей против России «милиции» и изначально развивалось как формирование для радикальной внеполитической борьбы. Оно включало боевиков организаций «Тризуб», «Патриот Украины», УНА-УНСО, «Белый Молот» и ряда других. Вместе с тем каждая из них имела ультранационалистические взгляды, обладала полувоенной организацией и не имела возможности быть представленной в украинской политической жизни.

В Евромайдане также участвовали представители праворадикальных партий. Несмотря на своё относительно небольшое количество, они проявили высокий уровень активности и стали видимым меньшинством в общем количестве протестующих. Было отмечено, что способность правых экстремистов быстро мобилизовать свою сеть сторонников стала критическим фактором силового противостояния, но им не удалось его задействовать в избирательном процессе — например, на выборах в мае 2014 года.

В ходе смены власти 2014 года и после неё широко использовалась символика Организации украинских националистов и её лидера Степана Бандеры. Ряд символов украинских радикалов являются очевидным наследием нацистских эмблем и лозунгов, таких как, например, «Вольфсангель» с эмблемы немецкой дивизии СС «Рейх». Этот знак используется Социал-националистической партией Украины, затем объединением «Свобода», а также целым рядом украинских и европейских неонацистских формирований.

C 2014 по 2016 год наблюдался заметный рост социальной роли ранее маргинальных праворадикальных группировок в связи с их участием в военных действиях на востоке Украины. Продолжающаяся российская агрессия предоставила им возможность проявить себя как защитников родины и, таким образом, расширить свое общественное влияние за пределы «сумасшедших маргиналов».

Идеологический фундамент

Факельное шествие украинских националистов, 2015 год

По сообщению международной организации Freedom House, на Украине активно действует множество хорошо организованных радикально-ультраправых группировок. Кроме этого, почти все националистические партии Украины приняли на вооружение идеи украинского этнического национализма, социального консерватизма, антикоммунизма и антимигрантскую риторику. В позициях партий УНА-УНСО, «Свобода» и «Новая сила» явно или открыто проявляется белый расизм, который становится наиболее очевиден в рамках их антимигрантских выступлений.

Отношение неонацистов к политически мотивированному насилию заключается в том, что его допустимо применять, например, в целях реорганизации общественной жизни до таких форм, которые не могут быть достигнуты исключительно ненасильственными методами. Более того, экстремистские группировки систематически применяют физическое насилие против своих политических оппонентов, пропагандируют агрессивную ненависть, прославляют исторические примеры террора и этнических чисток. При учёте этого критерия под определение экстремистских организаций попадает целый ряд крупных политических организаций общенационального масштаба: всеукраинское объединение «Свобода», партия «Национальный Корпус» и объединение «Правый сектор». Помимо них, существует большое количество более мелких экстремистских группировок, каждая из которых насчитывает от нескольких десятков до нескольких сотен членов, таких как «Волонтерський Рух ОУН», «Братство», C14, «Карпатская Сечь» и ряд других.

Ключевые идеи радикально правых группировок основаны на традиционном украинском национализме и тесно с ним переплетены, однако не стоит путать эти явления. Украинский национализм приобрёл особо сильные позиции лишь на Западной Украине. Именно там в межвоенные годы в противостоянии жёстким репрессиям польских властей прочно укоренился украиноцентризм как реакция на неудачу после всех попыток получения независимости периода 1917—1920 годов. Дальнейшее историческое наследие таких ультранационалистических организаций, как ОУН и УПА, прошло период мифологизации и романтизации постсоветского периода. Многие бывшие члены этих организаций после Второй мировой войны осели в странах Запада и, по заключению шведского историка Пера Рудлинга, разработали для самообслуживания свою собственную историческую мифологию, которая прославляла боевиков ОУН-УПА и игнорировала их военные преступления. Все националистические течения Украины объявляли себя законными наследниками идеологии ОУН-УПА и всячески подчёркивали свою связь с ними.

В настоящее время на базе общих воззрений украинские радикалы активно взаимодействуют с правофланговыми партиями других стран. Например, Украинская национальная ассамблея сотрудничает с ультраправой Национал-демократической партией Германии, а партия «Свобода» является членом Альянса европейских национальных движений. Американский профессор Стивен Коэн на страницах журнала The Nation выразил неприятие того, что украинские неонацисты получают всестороннюю поддержку вашингтонской администрации. Как пишет Коэн, не вызывает сомнений причастность украинских радикалов к появлению снайперов на Майдане Незалежности, к кровавым событиям в Одессе в мае 2014 года, к созданию пронацистских формирований типа полка «Азов» и к постоянным нападениям уличных «штурмовиков» на геев, евреев и этнических русских.

Состояние в 2010-х годах

Граффити 14/88 и символ White Power во время Евромайдана в Киеве

Граффити кельтского креста и сдвоенной руны «зиг» на постаменте памятника Ленину, снесенного в рамках декоммунизации на Украине

Как полагает Freedom House, в 2018 году украинские праворадикалы представляли серьёзную угрозу для демократического развития общественных институтов. Если во время первых 20 лет украинской независимости они были явными маргиналами на политическом поле, то после Евромайдана, в связи с российско-украинской войной, их взгляды начали набирать значительный вес в более широких слоях украинского общества. Социологические опросы свидетельствуют, что радикальные партии не имеют высоких шансов на парламентских и президентских выборах. Однако многие из этих группировок обладают богатым боевым опытом, полувоенной организацией и даже доступом к оружию. Их экстремистские воззрения всё ещё остаются малопопулярными среди простых избирателей, но эти группировки смогли социально укорениться в обществе, продемонстрировали способность к организации акций насилия и прочно установили своё присутствие во многих регионах страны. С годами их заметность в политической жизни общества только возрастает, и это стало особенно очевидным после смены власти в 2014 году. В связи с последующим вооружённым конфликтом возник ряд полувоенных добровольческих формирований, в состав которых вошли, среди прочих, члены «Правого сектора», «Свободы», Социал-национальной ассамблеи и близких организаций. В руководстве полка «Азов» продолжают оставаться неонацисты, в деятельности не исчезла ксенофобия, которая на бумаге показана как патриотизм и социальная активность.

Накал патриотического настроя в связи с развитием вооружённого конфликта на востоке страны совпал с очевидным возрастанием уровня ненависти в публичном дискурсе и уровня насилия, направленного на уязвимые части украинского общества (например, на ЛГБТ-сообщество). Выводы этих наблюдений были поддержаны недавними исследовательскими результатами Совета Европы.

Символика полка «Азов» и нацистские знаки

Символика подразделения батальона «Донбасс»

Как сообщает американский журнал The Nation, яркими проявлениями этой тенденции можно считать погромы цыган, антисемитские инциденты, нападения на сторонников феминизма и активистов ЛГБТ-сообществ. Кроме акций насилия, процесс эскалации общественных настроений сопровождался установлением запретов на книги, давлением на местную прессу, постепенным введением ограничений личных свобод граждан (см. права человека на Украине) и героизацией нацистских коллаборационистов, которая спонсируется украинским государством. Острота этой проблемы была отражена в публикациях Всемирного еврейского конгресса, Центра Симона Визенталя, Human Rights Watch, Amnesty International и Freedom House.

Марш в Киеве, посвящённый Украинской повстанческой армии. 2012 год

Ряд украинских неправительственных организаций обращает внимание на то, что такая активность ставит под угрозу проведение санкционированных митингов и общественных собраний, посвящённых многим политически спорным вопросам, например, антивоенным выступлениям, правам членов ЛГБТ-движения и т. п.

Солдаты украинского батальона «Азов» на своей базе со свастикой в Урзуфе

Помимо этого, насилие в символической форме вандализма также делает своей целью общественные институты и мемориальные объекты, связанные с национальными меньшинствами: польское военное кладбище на Волыни, памятники жертвам Холокоста, памятники венгерскому национальному и культурному наследию в Закарпатье и церкви, принадлежащие Русской православной церкви Московского патриархата. Серия бесчеловечных нападений сразу в нескольких украинских городах во время демонстраций марта 2018 года заставила организацию Amnesty International выступить с необычайно жёстким заявлением о том, что украинская власть быстро теряет свою монополию на насилие.

По заключению Freedom House, всё это сопровождается насаждением атмосферы страха, которая резко усилилась после нападения националистов из группировки C14 на киевского антивоенного деятеля Станислава Сергиенко. При этом во многих случаях нападающие редко получают наказание за совершение своих преступлений, а украинская полиция предпочитает брать под стражу не их, а мирных демонстрантов. Более того, радикальная группировка C14 заключила с Киевской городской администрацией соглашение, по которому националисты организовали «муниципальную стражу» для контроля за улицами столицы. В Киеве появились сразу три таких подразделения и как минимум 21 в других городах Украины. Кроме того, украинская власть назначает на государственные посты сомнительных личностей. Например, известный своими расистскими заявлениями Андрей Билецкий получил звание подполковника милиции. По мнению украинского аналитика Михаила Погребинского, украинское правительство сознательно легитимизирует радикальные русофобские организации, интегрируя их активистов в органы правопорядка.

По утверждению многих аналитиков, в 2018 году прямое противостояние Порошенко с Аваковым могло закончиться не в пользу президента, тем более тот часто подвергался угрозам со стороны украинских ультранационалистов, которые даже призывали к революции. Вполне возможно, что именно это заставляло главу государства терпеть своего министра внутренних дел, так как только он способен держать группировки экстремистов в узде.

Обвинения в неонацизме как причина для вторжения (спецоперации) в 2022 году

В качестве причины вторжения на Украину 24 февраля 2022 года президент России Владимир Путин использовал представление Украины как неонацистского государства.

Ведущие мировые исследователи истории Второй мировой войны, Холокоста, геноцида и нацизма (Джаред Макбрайд, Франсин Хирш, Тимоти Снайдер, Омер Бартов, Кристоф Дикман и другие) опубликовали в еженедельной газете Jewish Journal заявление, указывающее на «некорректность риторики о неонацизме» и подписанное почти 150 историками. Действия Владимира Путина в нём названы «циничным злоупотреблением термином „геноцид“, памятью о Второй мировой войне и о Холокосте, призванным приравнять Украину к нацистскому режиму и оправдать агрессию России в её адрес». Текст в Jewish Journal гласит, что авторы не намерены идеализировать украинские государство и общество и замечают в нём отдельные элементы ксенофобии, как и в любом государстве, однако это не оправдывает российскую агрессию в отношении Украины. Как отмечает издание The Washington Post, «риторика борьбы с фашизмом глубоко резонирует в России, которая принесла огромные жертвы в борьбе с нацистской Германией во Вторую мировую войну».

Русская служба Би-би-си отмечает, что «хотя на Украине имеются отдельные военизированные радикальные группировки вроде полка „Азов“, никакой широкой поддержки у ультраправой идеологии нет ни в правительстве, ни в армии, ни на выборах: так, в ходе парламентских выборов 2019 года ультраправые националистические партии не сумели получить ни одного места в 450-местной Верховной раде. Кроме этого, на территории Украины с 2015 года действует закон „Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрете пропаганды их символики“ (закон № 317-VIII) и есть примеры привлечения неонацистов к уголовной ответственности».

Отдельную критику от президента Украины Владимира Зеленского вызвало намерение президента России Владимира Путина «денацифицировать» страну, поскольку его родственники стали жертвами Холокоста. Политолог Андреас Умланд по этому поводу отмечает, что русскоязычный еврей Зеленский с большим отрывом выиграл президентские выборы 2019 года, в то время как его оппонентом был украинец. Мемориальный музей жертв Холокоста в Освенциме выступил с решительным протестом по поводу обвинений Зеленского в неонацизме.

Против обвинений Украины в нацизме высказались ведущие политики и авторитетные исследователи нацизма и геноцида: Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш, канцлер Германии Олаф Шольц, председатель комиссии ЮНЕСКО по предотвращению геноцида Александр Хинтон и более 300 учёных-историков из разных стран, подписавших специальное заявление по этому поводу. С критикой обвинений Путина в адрес Зеленского в неонацизме и геноциде выступили Мемориальный музей жертв Холокоста в Освенциме, Мемориальный музей Холокоста в Вашингтоне, Международная ассоциация исследователей геноцида и Объединённая еврейская община Украины.

Отношение к нацизму в законодательстве Украины

В 2015 году на Украине был принят закон об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрет пропаганды их символики. На Украине принят закон о предотвращении и противодействии антисемитизму и об уголовной ответственности за антисемитизм.

Уровень антисемитизма

По данным Конгресса национальных общин Украины и Группы мониторинга прав национальных меньшинств уровень ксенофобии и насилия на расовой основе на Украине значительно упал, за исключением регионов Восточной Украины. Однако, в докладе израильского министра по делам диаспоры Н. Беннета указано, что в 2017 году количество антисемитских инцидентов, включая десятки актов вандализма в музеях, синагогах и на мемориалах, по Украине удвоилось. Из этих данных следует, что 2017 год стал вторым годом, когда Украина стала лидером среди всех стран бывшего СССР по числу антисемитских происшествий, а в некоторых публикациях, указывается, что Украины превосходит все страны бывшего СССР вместе взятые. Среди других проявлений украинской юдофобии были также упомянуты антисемитская пропаганда в публичном дискурсе, осквернение еврейских кладбищ и мест памяти Холокоста и т. п. при отсутствии эффективной реакции властей.

По данным опросов PEW research, Украина имеет самый низкий уровень антисемитизма в Восточной Европе. Как заявил главный раввин Украины Яков Блайх, мифы о вездесущем фашизме и национализме на Украине не соответствуют действительности, подтверждением чего является избрание еврея (Зеленского) президентом Украины. При этом кандидат от ультра-правых сил набрал лишь 1,6 % голосов.

См. также

• Неонацизм в России
• Антисемитизм на Украине

Ссылки

• Adrian Karatnycky Ukraine, Anti-Semitism, Racism, and the Far Right​ Архивная копия от 10 апреля 2019 на Wayback Machine // Atlantic Council, 2018
• Marc Bennetts Ukraine’s National Militia: 'We’re not neo-Nazis, we just want to make our country better' Архивная копия от 31 марта 2019 на Wayback Machine // The Guardian, 2018